Улыбка Бультерьера. Книга третья - стр. 26

Иллюзионист Сабуров, он же папа Карло, взял в руки пилу, дернул за пусковой рычажок, и – В-Ж-Ж-Ж – пила запела и пахнуло бензином.

Униформисты положили картонное бревно посередине арены, Мальвина сделала книксен, пуделиха встала на задние лапы, а фокусник Сабуров, размахивая смердящим и жужжащим инструментом, приготовился выпиливать Буратино.

Оркестр стих, шлюха Мальвина захлопала невероятно длинными накладными ресницами, изображая испуг, гавкнула пуделиха, и фокусник полоснул бешено вращающимися зубчиками по картону. И раздался глухой, как из гроба, крик. Кричал спрятавшийся в бревне Буратино. Кричал так, будто его и правда режут по живому. А из-под зубьев пилы вместе с картонной трухой вдруг полетело что-то бурое и липкое.

Фокусник Сабуров отшатнулся от бревна, бросил на арену жужжащую пилу. Позабыв об изяществе, Мальвина подпрыгнула, ойкнула и схватилась руками за разукрашенное гримом личико. Поджав куцый хвост, припустила за кулисы пуделиха, ей навстречу бежали озабоченные униформисты и побледневший конферансье.

– Нестандартный ход, – расслышала Зоя вальяжный комментарий взрослого зрителя, сидевшего рядом выше. – Оригинальное режиссерское решение номера, но не для дневного детского представления.

– Деда! Деда, а… А он Булатину… Он Булатину насмелть залезал?.. – спросил вальяжного дедушку внучек, задыхаясь от радостного восторга.

Чего ответил сведущий в режиссуре деда кровожадному внуку, Зоя уже не расслышала, потому что рядом с ней отчаянно зарыдал сынишка Леша.

Лешка рыдал навзрыд, галдели, кто радостно, кто испуганно, дети, вставали с мест и уводили особенно впечатлительных малышей родители. Из оркестровой ложи удивленно взирали на круг арены дирижер и оркестранты, из-за кулис подглядывали циркачи и должностные административные лица, униформисты ловили самопроизвольно вращающуюся, жужжащую бензопилу. Фокусник Сабуров мял лицо ладонями, Мальвина сдернула с головы фиолетовый парик и кричала: «Врача! Позовите врача», конферансье, склонившись над бревном, добавлял: «И носилки! Врача и носилки! Срочно», а в сумочке у Зои завибрировал мобильник.

«В крематории трагедия превратилась в фарс, в цирке фарс превратился в трагедию…» – подумала Зоя, одной рукой приобняв рыдающего сына, другой доставая трубку мобильника.

– Алло.

– Зоя Михайловна?

– Да, с кем я разговариваю?

– С Семеном Андреевичем.

– С каким Семеном Андреевичем?

– А что, вы знакомы с несколькими?.. Ха! Это я шучу. Я большой любитель крепкой шутки. Скажите-ка, Зоя, что вам больше понравилось: утренний фокус с покойником или неудавшаяся выдумка вашего бывшего супруга с Буратино?