Улыбка 45-го калибра - стр. 36
– Мне о вас все известно!
– Что именно?
– Все! Думали, спрятали концы в воду? Ан нет! Есть, есть люди, которые такое о вас рассказали!..
– Идиотка! – вскипел Рыков. – Прекратите шантаж!
– Про яйцо от Фаберже, например, и про Амалию Густавовну Корф. Помните такую? Она вас любила. Кстати, ваш папенька-дворник и маменька-поломойка ее попросту обокрали.
Из мембраны понеслось напряженное дыхание. Решив его доконать, я вдохновенно добавила:
– Но это ерундовый секретик, так, скорей штришок к портрету. Есть, есть у вас за душой еще кое-что!
– Кто вы? – прошептал Юрий Анатольевич. – Чего хотите? Денег? Сколько? Называйте цену.
Смотрите, как засуетился, похоже, случайно попала в больное место каблуком.
– Кто вы? – настаивал Рыков.
Отчего-то в памяти всплыло имя – Роза Андреевна Шилова. Я подавила глупое желание назваться именем хорошо знакомой ему женщины и торжествующе сообщила:
– Я – ужас, летящий на крыльях ночи, твоя больная совесть, впрочем, у тебя ее нет, я – твой кошмар, твой страх, твоя предсмертная дрожь. Впрочем, можешь просто называть меня любительницей омолаживающих кремов.
Отсоединившись, я шумно вздохнула. Абсолютно уверена, что милейший Юрий Анатольевич сейчас несется к аптечке за валокордином. Впрочем, насчет кремов, это я зря. Вспомнила не к добру про Шилову и брякнула бог знает что. А вообще здорово вышло, так ему и надо. Обязательно найду яйцо и вручу его Амалии Густавовне.
Глава 8
К дому я подкатила примерно в половине второго ночи и едва сдержала возглас удивления. Во всех окнах горит свет, а около подъезда стоит белый микроавтобус, сильно напоминающий «Скорую помощь», только без красного креста. Сердце тревожно сжалось. Что у нас случилось?
Первый, кого я увидела, был Дегтярев в мятых спортивных штанах и мятой майке. В руках он держал окровавленную простыню.
– Господи, – прошептала я.
– Явилась, – вздохнул полковник, – и на том спасибо.
Я хотела было начать задавать вопросы, но тут из столовой раздался вопль Кеши:
– Дегтярев, где белье?
Александр Михайлович юркнул в коридор, ведущий в кухню. Оттуда мгновенно появилась Ирка с чайником.
– Что у нас происходит?
– Дурдом, – резюмировала домработница и скрылась в столовой.
Недоумевая, я пошла за ней, рванула дверь и остолбенела. Столовая, еще утром бывшая нормальной комнатой, превращена в операционную. Большой стол, за которым мы едим, накрыт простынями, его освещают торшеры, которые собрали из всех комнат, у стола орудуют фигуры в халатах. На полу таз с окровавленной ватой и марлевыми тампонами, резко пахнет лекарствами.