Ультиматум президенту России - стр. 3

– Но, время, посетить её, действительно пришло. Желание загадано, нужно его выполнять. Дел у нас впереди много, пора в дорогу!

Заблестев, в пляшущем пламени костра, зазвенели золотые шпоры на ботфортах, Мефистофель и его спутники прыгнули в сёдла. Гривастые, вороные кони зацокали алмазными копытами по бесконечным дорогам вселенной. Всадники то растворялись в черноте, то появлялись в трепетном свете хвостатых комет и рождавшихся звезд.

Святая, многострадальная, земля России, не слишком ли часто тебя мучают сомнения в правильности выбранного пути? Где твои прозорливые святые, укрепляющие дух и веру пророки, убеждающие личным примером и подвигом бесстрашные мученики? Или ослаб дух, погасла вера, иссякли силы, выдохся народ богатырь? Закружила хмельные головы жажда легкой наживы, погубила не отягощенные совестью души, в Содом и Гоморру превратилась Москва. Торгаши заполнили храмы, осыпались с колоколен, как осенние листья, малиновые звоны. Они не к молитве сегодня зовут людей – а к наживе. Хихикающие скоморохи на экранах телевизоров, не дают подумать о душе и Боге.

А если, бросишь жемчуг свиньям

Отдашь стеречь святыни псам,

Все втопчут в грязь и в том повинен-

Тогда ты будешь только сам!

Такие мысли не давали спать поэту в далёком Оренбургском Селе. Он сидел и писал стихи, зная, что никто их не напечатает, но не писать не мог. Писал в стол, до лучших времен, по ночам. Днем нужно было зарабатывать на жизнь. Перед сном перечитал, только что законченное стихотворение:

Адмирал Колчак

Февраль, седьмое, утро казни.

Глаза враждебные глядят,

Он знает, что не пощадят,

Но встал у стенки без боязни.

Учёный, воин, адмирал,

Сияя белизной мундира,

На дула глядя, вспоминал,

Что был жесток, желая мира.

Не затушили реки крови,

Когда страну съедал пожар,

Он становился всё суровей,

Считая власть, за божий дар.

Не ведал жалости, ждал страха,

Возненавидела Сибирь,

Не спас он Родину от Краха,

Слеп, оказался, поводырь.

Не каялся, прося прощенье,

Не знавший страха адмирал,

Он, как заслуженное мщенье,

Смерть на рассвете ожидал.

Стоял, как раньше на парадах,

Смотрел, не закрывая глаз

На ненавидящие взгляды -

Врагов прощая в первый раз.

Неуютным дождливым вечером, к подъезду лучшей московской гостиницы подъехал кортеж из трёх чёрных, бронированных иномарок. Такие машины москвичи видели только на стоянках у самых богатых иностранных посольств. Из шестисотого Мерседеса неторопливо вышел высокий, сухощавый джентльмен в великолепном тёмно – синем костюме из ангорской шерсти с алмазным напылением. Вытянутое, худое лицо, тонкие насмешливые губы, длинный, крючковатый нос и чёрные глаза и волосы платинового цвета изобличали в нём иностранца. Выскочивший из машины на секунду раньше его невысокий мужчина, раскрыл над ним огромный чёрный зонт. Из, сопровождавшей Мерседес машины вышли люди, несомненно, достойные пристального, неусыпного внимания спецслужб. Но им было не до ловли шпионов. Приходилось реорганизоваться, каяться, собирать компромат и проклинать своё прошлое, доказывая Америке свою открытость и дружелюбие. В таких условиях не до работы и защиты интересов страны. Главным стала задача защиты общечеловеческих ценностей и либерализма, который был больше похож на идиотизм. Неутомимый, самовлюблённый болтун, мог говорить часами, не сказав при этом ни одной здравой, конкретной мысли. Ему нравилось говорить, он сам себя завораживал речью, любуясь собой как Нарцисс. Люди, зная его слабость, громко и долго аплодировали, не задавая лишних вопросов. Все речи лысого крутились вокруг, да около, долго нудно ни о чём. Что делать конкретно он не представлял, надеялся на авось, ждал, куда кривая вывезет. Страна, утомлённая нескончаемыми речами, слабела, теряла способность видеть опасность и защищаться. В довершение лысый радостно объявил, что врагов у СССР больше нет. Армию и спецслужбы приказал сократить. Поэтому странные гости Москвы остались незамеченными контрразведчиками. Они тут же, ничего и никого не опасаясь, развернули бурную деятельность. Для начала иностранцы заняли три самых дорогих трёхкомнатных люкса. В отличии от других гостей, не отличавшихся щедростью, новые были поразительно щедры. Раздавали стодолларовые бумажки направо и налево. Служащие готовы были угождать им днём и ночью.