Уловка медвежатника - стр. 4
После некоторого раздумья Савелий Родионов прикупил в театральной лавке для предстоящей встречи парик, широкую бороду и длинные усы. Подумав, приобрел еще и шляпу с широкими полями, которая должна была скрывать лицо.
Наклеив театральный реквизит на лицо, Савелий Родионов остался доволен, справедливо решив, что в таком облике его не узнал бы даже старый Парамон. Для завершения образа нужна была красивая костяная трость, которая станет оттягивать на себя взгляды. Подумав, Савелий приобрел антикварный костыль с серебряным набалдашником. Глянув на себя в зеркало, остался доволен переменами и направился к месту встречи.
Тимофей Макарцев, расположившись за столом, явно скучал. На столе возвышалась бутылка вина, наполовину початая. И следовало надеяться, что содержимое добавило ему настроения.
Приблизившись, к Макарцеву со спины, Савелий произнес:
– У вас свободно?
Тимофей Макарцев, едва глянув на подошедшего франта недружелюбным взглядом, произнес:
– Сударь, мне бы хотелось побыть одному. В кабаке достаточно места.
Пренебрегая напускной хмуростью Макарцева, Савелий Родионов расположился на соседнем стуле, боком к Макарцеву и, оперевшись ладонями о серебряный набалдашник трости, произнес:
– Похвально. Вижу, что вы именно тот человек, который мне нужен.
– Вы от Анны? – голос шнифера малость размяк.
– Да, от нее.
Шнифер, едва кивнув, принялся рассматривать серебряный набалдашник в виде гривастого льва.
– Хм… Борода… Я вас представлял несколько иначе, – хмыкнул Макарцев.
– Не надо на меня глазеть. Вам достаточно моей спины.
– Так неудобно разговаривать.
– Придется потерпеть, – отвечал Савелий.
– Как мне вас величать?
– Можете называть меня Назаром.
– Хорошо, Назар. Почему вы обратились именно ко мне? – не скрывая настороженности, спросил Макарцев.
– У вас большой послужной список, Тимофей, – ответил Савелий Родионов. – И это мне подходит. Я навел о вас кое-какие справки… Год назад в Харькове вы взломали укрепленный сейф, как банку с сардинами. Весьма впечатляюще!
На лице Макарцева застыла блаженная улыбка.
– Работа мне доставила удовольствие.
– Но вместо ожидаемых четырехсот тысяч в сейфе оказалось всего лишь пятьсот рублей.
– Верно, – раздосадованно произнес Макарцев. – Было очень обидно. Двести саренок пришлось отдать Парамону с Хитровки. Откуда вам это известно?
– Неважно… У меня свои источники. Полгода назад на Остоженке был вскрыт ювелирный магазин. Из сейфа похищено золотых изделий почти килограмм.
Улыбка Макарцева сделалась шире.
– Было дело, – легко согласился Тимофей Макарцев. – Потом в Берлине мы на эти деньги месяц кутили. Только как же мне вам верить, господин хороший? О таких вещах могли знать только фараоны. Может, вы того… из сыскной полиции? – осторожно поинтересовался Макарцев. – На деле меня хотите взять. Я с поклажей из банка буду выходить, а меня тут легавые тепленьким примут. И припишут мне не только мои старые грехи, но и чужие. Уж больно мне не хочется на каторге гнить!