Улисс - стр. 190
– Мы тут говорим, что ДХК значит дрянной холодный кофе. Да, но вы упустили Дедаловы речи о «Гамлете».
Хейнс раскрыл свою свежеприобретенную книгу.
– Мне очень жаль, – сказал он. – Шекспир – это благодатная почва для тех умов, что утратили равновесие.
Одноногий матрос, приблизившись к Нельсон-стрит, 14, рявкнул:
– Англия ждет…
Лимонный жилет Быка Маллигана весело всколыхнулся от смеха.
– Вам стоит на него посмотреть, – сказал он, – когда его тело утрачивает равновесие. Я его называю Энгус Скиталец.
– Я уверен, у него есть какая-то idée fixe, – сказал Хейнс, задумчиво пощипывая подбородок большим и указательным пальцами. – И я раздумываю, в чем бы она могла быть. У таких людей она всегда есть.
Бык Маллиган с серьезным выражением наклонился к нему через стол.
– Ему свихнули мозги, – заявил он, – картинами адских мук{912}. И теперь ему уж никогда не достичь эллинской ноты. Той ноты, что, из всех наших поэтов, была у одного Суинберна, «и смерти белизна и алое рожденье едино суть»{913}. Вот в чем его трагедия. Ему никогда не стать поэтом. Радость творчества…
– Вечные мучения, – произнес Хейнс, учтиво кивая, – да, я понимаю. Сегодня утром я его слегка попытал на тему о вере. Я видел, у него засело что-то в уме. Все это довольно любопытно, потому что в Вене профессор Покорный{914} из этого делает любопытные выводы.
Бык Маллиган, заметив бдительным оком приближение официантки, помог ей освободить поднос.
– В древнеирландском мифе ему не найти даже намека на ад, – промолвил Хейнс, оказавшись между бодрящих чаш. – Похоже, что там нет и нравственной идеи, нет чувства судьбы, возмездия. Довольно странно, что у него именно такая idée fixe. Он как-нибудь участвует в вашем литературном движении?
Ловким жестом он запустил сбоку в чашку два куска сахара сквозь слой взбитых сливок. Бык Маллиган разрезал еще горячую булочку и намазал маслом дышащую парком мякоть. С большим аппетитом он основательно откусил от нее.
– Десять лет, – со смехом проговорил он жуя. – Вот через столько он что-нибудь напишет.
– Довольно изрядный срок, – сказал Хейнс, задумчиво подняв ложечку. – И все же я не удивлюсь, если ему удастся в конце концов.
Он снял и отведал ложечку с макушки белокремовой шапки на своей чашке.
– Надеюсь, что это настоящие ирландские сливки, – снисходительно произнес он. – Я не люблю быть объектом надувательства.
Легкий кораблик, скомканный бумажный листок, Илия, плыл рядом с бортами больших и малых судов, посреди архипелага пробок, минуя Нью-Воппинг-стрит, на восток, мимо парома Бенсона и рядом с трехмачтовой шхуной «Роузвин», шедшей из Бриджуотера с грузом кирпичей.