Улика № 13 - стр. 29

– Слушаю вас, – заговорила Стерхова. – И, кстати, как ваше имя?

– Тамара. Тамара Васильевна. – Мурашова опустила глаза, теребя бахрому накинутой на плечи шали. – Я работала с Тепляковой и могу кое-что о ней рассказать.

Анна удивленно склонила голову:

– Когда я спросила о знакомых Тепляковой, мне не назвали вашего имени.

– И это неудивительно. Просто никто не помнит.

– Что-то я не пойму.

– Видите ли, дело в том, что много-много лет назад после училища меня приняли в труппу театра. Но проработала я недолго, всего один сезон. Потом забеременела, много лет служила в театрах на периферии. Сначала актрисой, потом завтруппой, потом помощником режиссера. Сюда вернулась пять лет назад, и, конечно же, меня никто не вспомнил.

– Что можете рассказать о Тепляковой?

– Я знала ее недолго, но, между тем, мы плотно общались – гримировались в одной уборной. Можно сказать, Теплякова стала моей наставницей.

– Вот как? – заинтересовавшись, Анна придвинулась ближе.

– Уже тогда я понимала, что Тамила Васильевна большая актриса, и мне повезло делить с ней одну гримерку.

– Можете рассказать о ней поподробнее?

– Сначала самое главное: Теплякова была одиноким и глубоко несчастным человеком.

– Из чего вы сделали этот вывод?

– В ее жизни не было ничего кроме сцены.

– Об этом я уже слышала.

– У нее была деспотичная мать, с которой незамужняя Тамила Васильевна проживала в одной квартире.

– Это я тоже знаю.

– Расскажу вам один случай, – продолжила Мурашова. – Теплякова, я бы сказала, была болезненно-добрым человеком. Постоянно кому-то помогала. И вот, однажды, перед спектаклем, я пришла в гримуборную, а Тамила Сергеевна сидит перед зеркалом с котенком на руках. Она подобрала его на улице и принесла в театр. Потом он жил в гримуборной месяца два.