Улица Светлячков - стр. 66

Талли остановилась возле здания, в котором располагалась редакция газеты.

– Говорить буду я.

– Какая неожиданность.

Смеясь, они вошли в здание и представились потрепанного вида парню за стойкой в вестибюле, который показал им дорогу к кабинету главного редактора.

Встреча заняла от силы минут десять.

– Я же говорила, что мы еще не доросли, – сказала Кейт на обратном пути.

– Не беси. Я начинаю думать, что ты не хочешь становиться журналисткой.

– Вот уж враки, думать ты вообще не приучена.

– Сучка.

– Грымза. – Кейт обняла ее за плечи. – Пошли уже домой, Барбара Уолтерс[58].

Талли так расстроилась из-за разговора с редактором, что Кейт до самого вечера уговаривала ее приободриться.

– Ну ладно тебе, – наконец сказала она несколько часов спустя, когда они с Талли сидели в своей крохотной комнатке. – Давай собираться. Ты же хочешь круто выглядеть на вечеринке?

– Да плевать я хотела на эту идиотскую вечеринку. Можно подумать, меня интересуют сопливые студенты.

Кейт отчаянно старалась сдержать улыбку. Талли все делала с размахом – воодушевлялась от души, но и огорчалась горше некуда. В университете это стало еще заметнее. Но, странное дело, в отличие от Талли, которую теперь будто сильнее бросало из крайности в крайность, Кейт, наоборот, понемногу расслаблялась. Она чувствовала себя с каждым днем все более уверенной, зрелой, готовой ко взрослой жизни.

– Любишь ты все драматизировать. Если хочешь, можешь меня накрасить.

Талли подняла взгляд:

– Серьезно?

– Полжизни ждать не буду, так что пошевеливайся.

Талли подскочила, схватила Кейт за руку и потащила по коридору к душевой, где несколько десятков девушек уже мылись, вытирались, сушили волосы.

Они постояли в очереди, приняли душ и отправились обратно к себе. К счастью, двух других соседок дома не было. В крохотной каморке, заставленной шкафами и столами, с трудом помещалась двухъярусная кровать их соседок-старшекурсниц, а места, чтобы развернуться, едва хватало для двоих. Сами они спали не здесь, а в огромной общей спальне с кучей кроватей в дальнем конце коридора.

Талли почти час потратила на макияж и прически, затем достала заранее купленные отрезы ткани – золотой для себя, серебристой для Кейт, – тут стянула ремнем, там закрепила булавкой, и получились две божественные тоги.

Когда она закончила, Кейт посмотрелась в зеркало. Сверкающая серебром ткань прекрасно шла к ее бледному лицу и золотистым волосам, зеленые глаза так и сияли. После стольких лет в образе ботаника она до сих пор иногда удивлялась тому, как здорово может выглядеть.

– Ты гений, – сказала она.