Улица Некрасова - стр. 21

Короче, выпил, перед тем как брататься. Пивком угар водочный пригасил. Ноги пересчитал – на месте.

– Извиняюсь, – вдруг слышу голос, – к вам Замутилов не заходил?

Хмырь какой-то вислоухий интересуется. У бабы Зои, слава богу, не у меня.

– А ты вон у того спроси, – говорит ему баба Зоя. – Замутиловы не по моей части.

Типа на меня сбила стрелку.

– Замутилов, – говорю, – это да. А вы, – (я к незнакомым на «вы»), – вообще-то говоря, кем являетесь?

– Я – Ешпеев, Исаак Соломонович.

– Здрасьте, – говорю я ему. – Черту оседлости, значит, переступили? Водку будешь? Баба Зоя, налей.

Наливает нам баба Зоя водки. Ей-то что – еврей, не еврей, главное, чтобы стаканы не уносили.

– Ну, рассказывай, – говорю я Ешпееву, – почему ты, Исаак Соломонович, к моему товарищу подбираешься? И с какой такой, интересно, целью? В Моссад свой, что ли, завербовать?

Я, если говорить честно, ни сном ни духом, кто такой Замутилов, но, когда я недостаточно выпивши, из меня любопытство прет. Вот и теперь поперло.

– Я, – говорит Ешпеев, – обязан этому человеку многим. – Он достал серебряный портсигар, раскрыл его полущелчком кнопочки, вынул из таинственного нутра невероятно длинную папиросу, пожевал зубами ее мундштук, вынул изо рта, обтряс о фарфоровый край пепельницы, снова сунул в рот и зажег. Зажигалкой, усыпанной блестками, подозрительно похожими на бриллианты.

Я отметил молча: «Эге!» – оценив его зажигалочку.

– Эй, едрена мать, там, за столиком! Раз еврей, то и кури где ни попадя? – осадила Ешпеева баба Зоя.

– Извините. – Исаак Соломонович извинился и культурно загасил папиросу, плюнув предварительно в пепельницу. – Пройдем на воздух, вы как, не против? – показал он мне на выход из заведения.

Я был не против. Вышли на Фонтанную улицу.

– Замутилов, не представляете, какой он был человек… – Ешпеев придернул веко – левое, затем правое.

Жилки на них, как реки на старой карте СССР, текли в моря его глаз.

– Был? – Старого барбизона, каким представлял я себя всегда, нисколько не заскорузлило это его придергивание жилистых, слезоточивых обвечий. Мошенников я вижу насквозь.

– Есть то есть, оговорился. – Исаак Соломонович улыбнулся. – Жив, здоров, вам того же желаю. На братание не идете, кстати?

– В связи с чем, – сказал я, – братание? – Чтобы выяснить дополнительные подробности.

– Как, коллега? – («Почему я ему коллега?») – Вы, правда, не в курсе дела? Вам Замутилов не говорил?

– Мне сегодня в метро сказали. Официально, не тет-а-тет.

– Да, конечно, ай-яй, я понял. Боре я Вишневскому доложил, он сказал, что в средствах массовой информации о братании отметят особо. Замутилов…