Улей - стр. 49
– Да возьми уже трубку…
– Да… – ответила она, не будучи уверенной, что нажала ту кнопку.
Но кнопка была та, а голос знаком до зубной боли.
– Собирайтесь, – проскрежетала Кларисса. – Мне нужен Хаблов.
– Что за спешка?
– Господа хотят вас видеть.
Вот и настало время третьего визита.
«Три – счастливое число, – непонятно к чему думал Хаблов. – Бог троицу любит…»
Хотя после того, о чем проболталась Рут, он начал подозревать, что начинать в кого-то верить уже бесполезно.
Они вошли в подъезд и сели в исписанный непристойностями лифт. На пороге квартиры их уже ждала Кларисса в очередном цветастом платье и псевдозолотом колье. Так одеваются только недомерки или проститутки.
– Мне остаться? – спросила Рут.
Из кухни нарисовалась рыжая груда жира. Пушистик приветливо потерся о ноги Данилы.
– Ну, фу-у-у! – была его реакция.
– Нет, милая… – отозвалась Кларисса, растерянно глядя то на Пушистика, то на Хаблова.
– Ты сказала, что Господа хотят видеть нас обоих.
– Я обобщила. Мне нужно было, чтобы ты привела ко мне эту бестолочь.
Но Рут почему-то не выглядела радостной оттого, что она свободна. Она буравила бабку тяжелым, недоверчивым взглядом, и Кларисса нервно хмыкнула:
– Иди, детка. Ночь уже.
– Ночь уже давно. Я хочу поговорить с Господами.
Данила превратился в уши, пытаясь понять, что тут происходит.
– Я не в курсе, как продвигается мое дело. – И Рут слегка вздернула подбородок. – Я жду слишком долго.
– Все ждут, милая. Жизнь – это очередь. Иди домой. Мы с тобой отдельно встретимся.
В лице Рут что-то стянулось, сильнее обозначив жесткость ее черт. Было видно, что ей хочется продолжить разговор и есть что выяснить. Но явно не хотелось говорить при Даниле. В них стрельнули недобрым взглядом, и она ушла, ударив дверью о косяк. С потолка осыпалась штукатурка.
– Я с этой девкой только на ремонт и буду тратиться, – процедила Кларисса и удостоила горе-пленника обесценивающим взглядом. – Ну, что стоим-то? Топай в комнату.
Данила вошел в уже знакомую гостиную. Сейчас в ней царил полумрак, в котором потонули все ее керамические мопсы, мадонны и хрустальные графины.
Кларисса вошла вслед за ним, села в кресло и вдруг перешла на чистый русский:
– Ну что, милок, вот и добралась я до тебя.
– Я так и думал, что вы из наших, – только поморщился Хаблов. – Акцентик этот, ковры на стенах, люстра под хрусталь. Вывезли из России весь колорит.
– Та я не из России, – вдруг дружелюбно отозвалась Кларисса. – Я из Одессы. Но это неважно, откуда я. Живу здесь. А поговорим мы с тобой на русском, дабы сократить неловкую дистанцию между нами.