Улей - стр. 32
В комнате царил полнейший бедлам. Окно было нараспашку, и шторы колыхались от ветра. По полу перелетали листки с записями, а портрет Кафки укоризненно буравил его со стены тяжелым взглядом.
– Не смотри на меня! – возмутился Данила. – Так вышло, что я сделаю?!
Кафка его возглас никак не прокомментировал.
С улицы слышались веселые девичьи голоса. Мельком кинув туда взор, он издалека увидел их тоненькие фигурки в спортивных шортах и майках с эмблемой интерната.
– Ах, чертовки, – досадливо сказал он. – Все всегда из-за вас.
«Эй, – послышался назойливый внутренний голос. – Вообще-то, это твоя вина. Они на тебя не вешались».
– Да-да, – ответил он сам себе. – То-то она виляла задницей и при виде меня задирала юбку повыше…
«Совсем не обязательно было трахать собственную ученицу», – не оставлял его внутренний голос.
– Но иначе не получалось…
Данила подхватил чемодан и вылетел из комнаты как пробка, оставив гору своих бумаг и портрет Кафки. Кажется, там было что-то еще, но черт с ним. Надо валить, пока не поздно. Он вовремя написал заявление и держал свое увольнение в тайне в течение всех последующих трех недель. Последним препятствием была она.
Но пока она ни о чем не ведает и забивает мячи на волейбольном поле. И уж лучше им не пересекаться.
Живо забравшись в ожидавшее его такси, Данила в последний раз обернулся. Темно-красное здание женской школы грозно нависло над ним, словно укор совести. Но… что за глупости. У него никогда не было совести.
«Ты псих. Просто псих и авантюрист», – сказал он себе снова.
Такси плавно тронулось с места, выезжая из тенистой аллеи. На спортплощадке опять мелькнули крепкие девчачьи попки в обтягивающих шортиках. Данила зажмурился и на всякий случай ущипнул себя. Нет уж, хватит. У него и так бестолковая, неустроенная жизнь, а такие приключения не делают ее стабильней.
Но один раз пережить такое стоило. И от этого он заулыбался как идиот. Данила не мог долго пребывать в самоедстве, хотя и было немного страшно.
Мила бросилась в слезы, когда он сказал, что между ними ничего и быть не может. Ох уж эти девушки. Влюбляются с полпинка, строят иллюзии… Не он ей сердце разбил, а она сама себе. Данила потер бровь, размышляя обо всем, что произошло. Конечно, он был немного грубоват, но она фактически пасла его у каждого поворота… Любой бы сорвался…
Он вспомнил ее голубые глаза и ямочки на щеках. Такая свежесть, господи. И в ее восемнадцать еще девственница, просто удивительно. Но когда она начинала рыдать, ему казалось, что его заливает во всех смыслах. Нет, он поступил правильно. У них все равно не было будущего. Он – молодой преподаватель литературы, она – школьница, у которой в голове одни ромашки. У них разный интеллектуальный уровень и жизненный опыт… Ее совращение было явно идеей не от ума, но… она будет ему благодарна однажды.