Улей - стр. 46
Кто эта женщина?
– Нет, – отвечал он. – Я не могу этого понять. На мой взгляд, быть матерью наших сыновей – это большая честь, дар, который только ты способна преподнести. Более высокого предназначения просто быть не может.
Он старался, силился говорить на том же языке, к какому прибегала она.
Дар. Предназначение.
– Рид, – сказала Калиста, отстраняясь от него. – Я люблю тебя. Люблю. И мальчиков наших люблю. Мне трудно тебе это говорить, но время пришло, и себя я должна любить больше. Так предначертано судьбой.
Рид оставил попытки понять жену. Покраснел.
– Как предначертано? Калиста, наш брак… это всегда было равноценное партнерство. В нашей семье никогда не было, чтобы кто-то считался главнее другого.
Калиста отступила от него на шаг.
– Вот-вот. А почему, спрашивается? Почему я должна быть тебе равным партнером, а не главой семьи? Почему я, как женщина, не могу решать, как нам жить, в какую сторону двигаться?
– Калиста, этот дом выбрала ты. Мы растим двух сыновей, потому что ты хотела детей. Имена им тоже выбрала ты.
Калиста оставалась спокойной, безмятежной.
– Рид, к принятию всех этих решений подвел меня ты. В этом доме хотел жить ты, а я просто сказала, что мне он понравился больше остальных, хотя для меня куда предпочтительнее был дом с большим цветником на Филлмор-стрит.
– Да ведь то был не дом, а развалюха! – в отчаянии вскричал Рид.
– Да, ты так и сказал, – пожала плечами Калиста. – И я приняла к сведению. Что касается имен для наших сыновей, Брэйди звали твоего шафера, а имя Кристиан носила в девичестве твоя бабушка.
Рид знал, что она права, но не мог оставить её упреки без ответа.
– Ты сама предложила эти имена.
– Да. Потому как знала, что ты их одобришь.
Калиста посмотрела на компакт-диски, которые слушала в последнее время.
Проследив за её взглядом, он метнулся к столу и смахнул пластмассовые коробочки на пол.
Она не рассердилась. На лице её появилось грустно-задумчивое выражение. И даже едва заметная улыбка. Печальная улыбка, позже отметил он. Ни в коем случае не неприязненная. Эта улыбка происходила от глубоко запрятанного в ней «знания», как она выражалась, напоминавшего, что пришел её черед и мужу её не переубедить.
– Мальчики с тобой не поедут, – сказал он.
– Знаю, – ответила она. – Они принадлежат тебе.
Рид был вне себя от возмущения.
– Калиста, ты издеваешься? О чем ты думаешь? Ты – их мать. Ты нужна им.
Она покачала головой.
– Рид, я нужна себе самой.
16 сентября 2019 г., понедельник
Линдси выросла на «Беренстейновских медвежатах»[11] и других книжках, которые ненавязчиво пестовали в девочках убежденность, что они могут стать теми, кем захотят быть. Сама она, решив пойти на службу в полицию, даже не задумывалась о том, что служитель закона – не женская профессия. Её мать, избравшая стезю педагога, а не архитектора лишь потому, что в школе она была единственной девочкой в классе по черчению, восприняла выбор дочери как подтверждение того, что прежние условности, которые она в свое время не посмела нарушить, утратили свою значимость.