Улан Далай - стр. 55
– Беда, – вздохнула Альма. – Это как брат на брата…
– А может, притворяется Куртов сын, что воюет за Россию? Может, он там на фронте шпионит за нашими! – ноздри у Очира раздулись, как у лошади во время скачек.
Баатр опешил.
– Да они уже сто лет в русском подданстве…
– Сто лет – а все равно живут особняком! Русский не учат! А почему? Хотят всю Россию Германией сделать? Мы, донские калмыки, русский знаем лучше, чем они!
– Так мы уже триста лет в русском подданстве, – осторожно напомнил Баатр, но счел за лучшее сменить тему. – Чагдар, надевай полушубок, бери бурлака и в станицу, в хурул. Попроси бакшу – пусть он Дорджешку домой отпустит. Скажи: старший брат на побывку вернулся. С двумя Георгиями! Пусть знает!
Очир расстегнул нагрудный карман и достал еще одну радужную купюру:
– Вот, передай бакше подношение. Очень меня амулет выручил. А вот как потерял – сразу и ранили. Скажи, приеду за новым мирде.
– Я мигом! – пообещал Чагдар.
– Коня не запали! – предупредил Баатр.
– Никак нет! – Чагдар приложил руку к шапке, развернулся по-строевому и вышел.
– Проворный парень растет, – похвалил Баатр, когда дверь за Чагдаром закрылась, – и умный. Учительница говорит, ему дальше учиться надо.
– Уцелею – выучим его! – посулил Очир.
– А куда же тебя теперь пошлют? – с дрожью в голосе спросила Альма.
– За порядком следить. Пехота наша, дядя, совсем распустилась. Там ведь кто? Крестьяне да мещане. Мы, казаки, на последние деньги амуницию себе покупали, землю за коня закладывали. А им все даром досталось. Так ведь пока до фронта ехали, распродали с себя сапоги и шинели и в последнем рванье воевать прибыли. А потом руки-ноги себе отморозили и в лазарет! А пальцы если доктор отрежет – всё, домой! А как прошли морозы, новую уловку придумали – дурной болезнью от плохих женщин заражаться.
– Ты, что же, будешь их от плохих женщин отгонять теперь? – ужаснулась Альма.
– Это нет. Но вот когда они винтовки бросают и драпают из окопов, тут уж я нагайкой-то поработаю. Секут их теперь за потерю оружия. А иначе все бы уже поразбежались…
– Плохая это карма – своих сечь, – покачал головой Баатр.
– Я не выбирал, – пожал плечами Очир, – германская пуля все решила. Или судьба.
В мазанке повисло молчание.
– Вода бурлит, – подала голос Альма, заглянув в печку. – Твой чай как делается?
Очир оживился, достал из торбы красивую жестяную коробку.
– Кипятить не надо. Просто в котел щепотку бросить и подождать.
Из той же торбы вынул завернутую в газету головку сахара, обернул утиральником, взял с подоконника скалку и несколько раз стукнул по укутанной глыбе. Получилось с десяток больших комков и множество маленьких осколочков. Крупные куски завернул обратно в газету и передал сверток Альме, а утиральник с сахарными осколками разложил на столе.