Укротить ловеласа - стр. 2
– А как они проверят?
– Ничего, – Платон привычно подпрыгнул, поправляя виолончель за спиной. – Я вот накачаюсь и так им наваляю… Когда-нибудь…
– Ну да, ну да, – Надя ответила без сарказма, скорее, задумчиво. Уже витала где-то далеко в своих мыслях.
– А у тебя как?
Он чувствовал: она не в духе. Слишком хорошо ее знал. И эти вмятины от зубов на нижней губе, и ритм шагов… Маршевый такой, как в «Прощании славянки». На четыре четверти.
– Она опять сказала, что у меня руки-крюки. И на отчетный концерт не допустит… – Надя поморщилась.
– Ирина Федоровна?
– Ну! Я эту сонатину два часа выдрючивала, а ей хоть бы хны!
– Не волнуйся, на следующий концерт точно возьмут.
– Ну да, ну да… Есть хочешь? – Надя вытащила из кармана бутерброд в пакете.
– А ты точно не?… – Платон с такой тоской сглотнул слюну, что Надя просто протянула ему свой обед. Весь.
– Я не голодная.
– Знаешь, – Платон остановился перед входом в музыкалку: не любил есть перед кучей народа. – Ты мой лучший друг.
– Да брось ты…
– Нет, правда, – он проглотил кусок и посмотрел на Надю очень серьезно. – Я даже думаю, что женюсь на тебе, когда вырасту. И будем дуэтом выступать.
– Ну да, ну да… – она загадочно улыбнулась и толкнула дверь в музыкальную школу.
– Нет, правда. Ты что думаешь?
– Балда ты, Платон, – и, качнув косичкой, шагнула внутрь.
Глава 1
Наши дни
Она поднималась по лестнице решительно и неотвратимо. Как папа всегда говорил, забивала ногами гвозди. Всю жизнь боролась с тяжелой походкой. Как только научилась ходить, так маме стало прилетать от соседей:
– У вас там строевая подготовка?
– А вы в курсе, что в квартире нельзя держать копытных?
– У нас люстра качается!
– Сколько у вас народу вообще бегает?
Или просто по батарее: «Бом! Бом! Бом!».
Забавно, что детей в семье Павленко было много, – пятеро. Но звонкими пятками природа одарила только среднюю, Наденьку. Хворостинка в чугунных ботинках, – так ее еще папа называл. Уж и старалась с собой бороться, наступала сначала на носок, ходила медленнее. Временами даже получалось, но сегодня выдался прекрасный повод крошить ступени каблуками.
Семь часов. Самолет – в одиннадцать. Билеты месяц назад заказаны. Репетиция – уже сегодня вечером, то есть позже лететь – не вариант. И что Платон? Ни-че-го. Тотальная непрошибаемая тишина. Тринадцать звонков на мобильный, столько же – на домашний, двадцать голосовых и несколько имейлов. Ну так, на всякий.
Надя поднялась на третий этаж, остановилась у знакомой двери. Уже занесла руку, чтобы атаковать кнопку звонка, но в последнюю секунду замерла. Принюхалась как ищейка, ноздри хищно затрепетали: женские духи. Прислонилась ухом к двери. Человек без абсолютного музыкального слуха мог и не уловить мелодичное хихиканье по ту сторону. Но Надя не так просто провела детство со скрипкой в обнимку.