Укрощение спортивной - стр. 31
Не смотрю на Оксану Евгеньевну – боюсь наткнуться на насмешливый взгляд.
Глава 4
Легко терпеть, коль горя нет, сестрица,
И кроткой быть, где нет причин сердиться!
Когда судьбой помятые кричать
Начнут при нас, мы им велим молчать;
А если б горе приключилось с нами,
Мы б, верно, больше жаловались сами.
Пока злой муж не оскорбит тебя,
Внушаешь ты другим терпеть, любя;
А если б ты обиду испытала,
Дурацкого терпенья бы не стало.
(«Комедия ошибок» У.Шекспир Акт 2 сцена 1)
Каждый, кто просыпался после первого занятия в спортзале, знает, насколько сильно ноют и болят мышцы. Певица Ёлка на телефоне снова попыталась убедить, чтобы я не падал духом. Но пока я тянусь к телефону, то успеваю пожалеть, что родился на свет. Два раза.
Болят даже корни волос. Я уже успеваю забыть, насколько неприятен исход молочной кислоты из мышц. А сейчас я почти весь вселенское сосредоточение боли. А ведь ещё нужно встать и сделать первую чашку кофе.
Создается ощущение, что к каждой, даже самой маленькой мышце, подвели электричество и теперь они сокращаются с болезненными ощущениями даже при легком движении. Какое похмелье? Какая рана? Настоящая боль возникает только тогда, когда долго не тренируешься, а потом даешь огромную нагрузку.
Чтобы встать, приходится задействовать всю силу воли. В эти мгновения я ненавижу певицу Ёлку с её песней, ненавижу себя за долгое спортивное бездействие. Ненавижу даже черепаху, которая выползает из-под кровати и мчится на кухню. Мы бежим с ней наперегонки, и я катастрофически отстаю. Она делает перекур, чтобы подождать меня. Ноги не идут, руки не двигаются. Я чувствую себя слишком старым для всего этого дерьма…
– Алло, привет! Ты как? – я смиряюсь с проигрышем в гонке с черепахой и набираю Гарика.
– Здорово! Чувствую себя как конь есаула, которого пристрелить не поднялась рука, – отвечает жалобный голос.
– Такая же фигня. Я сейчас буду отпрашиваться.
– Понятно. Я уже отпросился, сейчас буду пялиться в ящик, и жалеть себя.
– Классное занятие. Пожалуй, тоже им займусь.
– Давай, захочешь сочувствия – звони.
Короткие гудки уведомляют о том, что разговор закончен. Я нахожу в себе силы открыть тяжеленную дверцу холодильника и оторвать пару листов салата. Такое ощущение, что я отдираю куски от резиновой покрышки, а не легкие перья клетчатки. Ненавижу себя за слабость. Ещё нужно позвонить на работу – очередное усилие. Набираю номер и делаю умирающий голос.
– Алло, Юрий Геннадьевич. Доброе утро, кхе-кхе.
– Доброе, доброе. Зачем звонишь в такую рань? – раздается недовольный голос начальника.