Укрощение дикого миллионера - стр. 47

– Хорошо. А теперь скажи мне. Почему ты не назначил встречу с ней в ресторане или где-то еще? Ведь рядом с ней ты не ощущаешь опасности общества. Не собирается, как воин, бороться против всех, потому что каждый может оказаться врагом?

– Я хотел, чтобы она пришла на мою территорию. Где она полностью защищена. Где с ней ничего не случится.

– Ты много говорил о собственных планах и желаниях. Но почему сейчас в каждом вопросе звучит она?

– Я не знаю.

– Ты заметил, что каждое твое действие связано с ней, а не с тобой лично?

– Да.

– Почему ты ее целовал и обнимал без разрешения?

Оленев уставился на Этель Яновну с удивлением. Тетя в тот момент находилась дома. А он нарочно увел Олену в ту часть парка, которую из окон не видно. Этель Яновна не могла наблюдать сцену между Оленевым и Летучей мышкой.

– И? – поторопила она.

– Откуда ты знаешь?

– Я не видела. Если ты об этом. Но знаю.

Зеленые глаза тети так блеснули, что Оленев, в который уже раз, подумал о ее ведьмовском даре.

– Так зачем? Зачем ты это делал без ее согласия?

– Не знаю.

– Расслабься, подумай о ситуации, и одновременно о чем-то приятном, успокаивающем. И ответь первое, что пришло на ум.

Оленев прикрыл глаза, вообразил, как они танцуют с Летучей мышью. Легко, непринужденно, страстно и весь мир становится другим. Не враждебным, не полным угрозы, а добрым и светлым, наполненным радостью. Счастьем и детским смехом.

Все вокруг стало приветливым и одновременно томительное, нестерпимое желание охватило все существо Ярослава.

– Зачем ты обнимал Олену, не спросив на то ее согласия?

– Я хотел ее присвоить. Не думал о том, что она не согласна. Она моя…. Эм… Должна быть моей.

– Твоей? – словно из другого мира донесся до Оленева голос тети. – Твоей любовницей? Твоей женщиной на ночь?

– Моей.

– Твоим развлечением? Той, что сопровождает тебя в обществе?

– Моей…

Оленев замолчал. Потому, что это слово вбирало все его эмоции, все желания в отношении Олены Харитуллиной. Все до единой. Жажда обладать, вот что им двигало в ту минуту.

Он словно чувствовал, что жить не может, дышать не может без этой женщины. И больше ни о чем не мог думать. Опять, опять голова совсем выключилась! Работали только инстинкты, почти звериные, плохо контролируемые.

Так умирающий хватает лекарство, не думая, что может вывихнуть руку врачу. Так погибающий в пустыне путник, может убить за флягу воды. Забыв о ценности чужой жизни…

Ярослав мог натворить что угодно, когда жаждал завладеть Оленой.

И единственное, о чем не подумал – она не вещь, не фляга и не лекарство. У нее есть своя воля, свои потребности и свои желания. Свои устремления, наконец!