Укромный уголок - стр. 49
Нина что-то сказала, но на линии опять затрещало, и он не понял ни слова.
– Нина! Ты еще здесь? – Скотт пошел на кухню, облокотился на мрамор кухонной стойки. Огромные стеклянные плафоны покачивались над головой, как планеты.
– Нина?
Тишина.
– Я тут стараюсь все делать правильно, – прошептал он.
По-прежнему ни звука от нее, только шорох помех. Скотт прикусил зубами ноготь на большом пальце; краешек отломился с одной стороны, но застрял с другой. Скот прикусил еще раз, и снова – наконец кусок оторвался. Из-под ногтя выступила кровь.
– Знаю, ты хочешь, чтобы я был рядом, – проговорил Скотт едва слышно. – Но мы оба понимаем, что я не могу.
Динамик опять разразился треском, а потом вдруг помехи исчезли, и на линии стало так тихо, что Скотту показалось, будто он слышит, как шевелятся губы и язык Нины, как вздымается ее грудь – неровно, рывками.
Нина плакала.
– Спасибо, – прошептала она. – Спасибо тебе.
Скотт закрыл глаза. Скользнув локтями по гладкому мрамору, обхватил голову руками, чуть не задохнувшись от ее благодарности.
«Отличный ход, Нина, – подумал он. – Ты победила. Опять победила».
Но он и сам знал, что не прав. Никто тут не мог победить.
Они все проиграли. Каждый потерпел поражение.
Муж спотыкается и пытается поймать блинчик, а я весело смеюсь, потому что не хочу испортить наши последние минуты. Пусть он выйдет из дома в хорошем настроении.
– Ха! Поймал! – Он перекладывает блинчик на мою тарелку, и тот шлепается посередине бесформенной кучкой. Нахмурившись, муж подравнивает эту кучку вилкой, пытаясь придать ей изначальный вид.
Я разглядываю его с близкого расстояния – он все так же красив, как в тот первый день, когда мы встретились. Мне нравится эта его привычка – касаться языком уголка рта, когда он пытается сосредоточиться. Язык словно разминается на краю поля, как футбольный судья. Ему не хватает только кепи и свистка.
– Завтрак подан, мадам, – говорит муж с театральным французским акцентом и протягивает мне тарелку, изобразив другой рукой в воздухе галантную финтифлюшку.
Я, улыбаясь, беру половинку лимона и выжимаю сок на блинчик, затем посыпаю его сахаром и добавляю добрую щепотку натертого сыра, размазываю все по блинчику и закатываю его в трубочку. Муж корчит брезгливую гримасу, когда я беру блинчик и впиваюсь в него зубами. Вкус божественный.
– Фу, какая гадость, – говорит он, намазывая на тост арахисовую пасту. – И ты еще претендуешь на гордое звание шеф-повара.
– Не-а, – возражаю. – Я еще не получила диплом.
– И никогда не получишь, если будешь так обращаться с пищей. Ты издеваешься над нашим неродившимся ребенком. Его же сейчас стошнит, пока мы тут с тобой болтаем.