Украсть у президента - стр. 6
– Женя …
– Ты это знаешь! – крикнула она. – И не надо врать! Другие тоже забывают слова? Да! Но они не могут вспомнить одно слово из тысячи! А я – одно из десяти! Мне с людьми трудно говорить, у меня речь, как у маленького ребёнка, я бекаю и мекаю, я не всегда могу сказать то, что хочу, у меня слов не хватает, я забываю слова, я без … этого … как его …
Она посмотрела растерянно, её пыл угас и глаза уже заполнились слезами.
– Не надо, – попросил Глеб мягко.
– Ну как его? – плачущим голосом произнесла Женя. – Человек, который помогает … которые с языка на язык …
– Переводчик?
– Да, переводчик, – сказала Женя и заплакала. – Я хотела сказать, что я без переводчика скоро говорить не смогу.
Она плакала, а Глеб даже не пытался её успокоить. Бесполезно. Проверено.
– Давай спать ложиться,– только и сказал он. – Поздно уже.
Женя закивала, закрыла лицо руками и ушла в свою комнату. Легла на кровать, не раздеваясь, уткнулась лицом в подушку и долго так лежала, пока её не сморил сон. А уже ночью, когда она спала, вдруг пискнул её мобильный телефон. Она встрепенулась, оторвала голову от подушки, но в комнате было тихо, и она готова была снова окунуться в сон, как вдруг повторно пискнул мобильник. Только теперь она поняла, что ей пришло SMS–сообщение. Потянулась, взяла мобильный телефон в руку, взглянула на экран.
ДОСТОЕВСКИЙ ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
СТРАНИЦА ТРИСТА ДВЕНАДЦАТЬ
Это было не понятно, но она даже не стала себя утруждать размышлениями о том, что бы могло значить, и заснула.
* * *
У Иванова тряслись руки. Корнышев посмотрел на Горецкого, тот всё понял без слов, склонился над стоящим на полу портфелем, достал из портфеля небольшую металлическую фляжку, отвернул крышку, протянул фляжку Иванову со словами:
– Выпейте немного.
Иванов замешкался и тогда Корнышев сказал внушительно:
– Пейте! Можно!
Иванов послушно сделал несколько глотков. Во фляжке был коньяк. Горло обожгло алкоголем и Иванов закашлялся. Его собеседники молча за ним наблюдали.
– Простите, – пробормотал Иванов. – Я очень извиняюсь.
Смотрел виновато. И снова Корнышев подумал о том, что этот человек похож на собаку. Для него сейчас каждый был хозяином. И Корнышев. И Горецкий. И начальник тюрьмы. И тот вертухай с дубинкой, который стережёт за дверью.
– Вспомните, – попросил Корнышев и снова придвинул к Иванову те самые фотографии, – где и при каких обстоятельствах вы видели этих людей.
Иванов с готовностью впился в фотографии взглядом.
– Выбросьте из головы то, что вам сказали на следствии, – посоветовал Корнышев. – Забудьте о том, что вы их убили. Думайте о том, где и когда вы их видели при других каких-то обстоятельствах. Где вы могли с ними познакомиться и какие у вас с ними могли быть общие дела.