Украсть мечту - стр. 43
Вероника так расслабилась в душе, что потеряла не только счет, но и ощущение времени. И, когда она вышла из ванной, ее встретил настойчивый звон дверного звонка, который не прекращался ни на секунду. Сперва по позвоночнику пробежал холодный колкий страх, но после Вероника решила, что изнаночники не стали бы так трезвонить в дверь. Может, она залила соседей снизу? Или, чем черт не шутит, пришел Слава?
Черт не шутил. Слава стоял на пороге и держал в руках два увесистых пакета из местного супермаркета. Он с легкостью внес их в открытую дверь и широко улыбнулся:
– Если ты не идешь на свидание, то свидание идет к тебе!
– А ты настойчивый, как я посмотрю!
– Что есть, то есть. А еще очень скромный и потрясающий. Где разуться можно?
– Отказы не принимаются, да? – едко спросила Вероника и, не дожидаясь ответа, указала на центр прихожей, где на коврике аккуратно были расставлены туфельки разных мастей.
Слава быстро разулся, не менее аккуратно поставил свою обувь рядом с красными лодочками и спросил, где кухня.
– Я начну готовить, а ты сходи оденься и высуши волосы. Не хочу тебя лечить, когда ты простудишься.
Только тогда Вероника осознала, что стоит перед ним с мокрыми волосами и в одной тонкой футболке, на груди которой красуется беззаботное голубое сердечко с надписью «come back to bed». Лучше не придумаешь! Она залилась румянцем, неудачно попыталась скрыть его, опустив волосы на лицо, и спешно ретировалась в спальню.
Фен шумел с такой силой, будто силился заглушить настойчивые мысли. Впрочем, безрезультатно. Вероника никак не могла собраться. В такие минуты ее человечность достигала, быть может, предела. Но точно одно: все меньше и меньше в ней оставалось стиллера. А ведь ее предупреждали. Говорили, что нельзя проводить столько времени на Лицевой. Сколько их уже было, этих стиллеров, съехавших с катушек? О них молчали, старались не упоминать и как будто даже не верить в их существование, но они были. Опустошенные, загнанные в угол, потерявшие последнюю надежду на нормальную жизнь. Это воображение, эти чувства, эти мечты и страхи становились самым мощным наркотиком.
И сейчас Вероника боялась. Боялась безотчетно, безрассудно, как умеют только жители Лицевой. Изнаночник анализирует, взвешивает, рассчитывает уровень опасности и боится только тогда, когда шансы несчастия велики. Лицевику же чужд расчет, когда дело касается эмоций. А сейчас Вероника приближалась к самому своему «лицевому» состоянию за всю жизнь. Слава действовал на нее как магнит, вносил раздор в ее душу и разум, злил и притягивал ее одновременно. Она даже самой себе не могла объяснить, почему.