Украсть богача - стр. 26

Почему же его любопытство не помогло ему устроиться в жизни лучше, чем торговать на улице чаем? Может, он пригляделся и понял, что выхода нет? Сколько себя помню, наша жизнь текла неизменно.

Как всегда в нашем случае, мельчайшее отклонение от курса сопровождалось жестокими побоями. Несколько дней спустя, в полночь, нам выбили дверь. В этом еще не было ничего странного. Папины пьяные дружки порой наносили нам визиты, равно как и его букмекеры с кредиторами.

Папа мигом проснулся.

– Значит, ты ее трахнул? – спросил непрошеный гость. Он пошатывался, держа короткий острый нож.

Папа промолчал. Всегда лучше промолчать.

– Моя жена, – продолжал мужчина. Высокий, мускулистый, вооруженный. – Моя жена. Я тебя убью, харамзада[87].

Мне все папины женщины казались одинаковыми, буквально на одно лицо. Они приходили к нему, он целовал их в обе щеки. «Одна щека – кофе, – говорил он, – вторая – шоколад. А где сахар, мы сейчас узнаем». Это была его первая фраза – и знак мне уйти.

– Ты знаешь, кто я такой? – спросил мужчина. – Знаешь?

Папа молчал. Мужчина засмеялся.

– Я тот, кто тебя убьет.

Папа не растерялся. Поглядел на меня и сразу сообразил, что делать. Этого у него не отнять.

– При сыне? – сказал он. – При моем единственном ребенке? – Голос его звучал совершенно иначе, столько чувства он вложил в слово «сын». Закрой я глаза, нипочем бы не догадался, кто он такой.

Он поднялся, поставил меня перед собой. Верзила-незнакомец уставился на меня. Отец сильно ущипнул меня. Я понял, что от меня требуется. Ложь далась легко. Я разревелся, сложил молитвенно руки и проговорил:

– Пожалуйста, не убивайте папу.

Отец подвинулся вперед, подтолкнул меня к незнакомцу. Я заливался слезами. Даже слюни пустил для пущего эффекта.

– Мой единственный сын. Кроме него, у меня никого не осталось, – продолжал отец, вцепившись в мое плечо.

И неожиданно с силой пихнул меня. Я упал на колени. Незнакомец таращился на меня в замешательстве. Наклонился, чтобы поднять. Тут-то папа ему и врезал.

Он ударил его кулаком раз, другой, по почкам, в живот. Выбил ногой у него из руки нож, и тот улетел в темноту. Зажал мужчине рот, чтобы тот не издал ни звука. Папа так увлекся дракой, что нечаянно треснул меня по голове, но я не обиделся. Я гордился им. Я сыграл свою роль. Я помог ему. Быть может, наши отношения изменятся, быть может, он меня зауважает, быть может, он наконе…

Папа обернулся ко мне с такой широкой улыбкой, какой я у него отродясь не помнил, и произнес с наслаждением:

– Правило первое. Если бьешь, бей так, чтобы противник уже не встал.