Украденное сердце - стр. 25
– Ты останешься здесь. Даже если бы ты сама захотела уйти, я бы тебя не отпустил.
Вагнара застыла. Тогда Данияр, сжав горячие её пальцы, поднёс их к губам и, развернув руку, поцеловал в середину ладони. Сразу не выпустил, вдохнул одурманивающий запах её кожи, подался вперёд, ведомый сумасшедшей силой, одурманенный желанием взять её прямо тут, немедля.
Вагнара не отняла руки и не отстранилась, тогда он склонился, приблизившись к лицу её. Губы Вагнары были цвета спелой земляники и пахли так же сладко. Княженка быстро облизала их языком, опустила ресницы и отвернулась.
– Нет, княжич. Больно ты торопишься, я пока не невеста тебе.
Она отстранилась. Позволить, чтобы Вагнара ушла, он просто не мыслил. Без неё пропадёт. Вагнара – единственная девица, которая могла ныне утешить его душу, заживить раны, успокоить. Только в ней он видел жизнь и радость.
«Нет, не отпущу. Ни за что!»
В глазах неожиданно потемнело, а свет лучины померк. Пол же покачнулся, силясь опрокинуть княжича наземь. Он зажмурился.
Вагнара, заметив неладное, спешно поднялась, отряхнула платье, разгладила складки, откинула косу за спину и, поглядев свысока остро, сказала:
– Отдыхай, Данияр, сегодня у тебя был тяжёлый день.
И как только сказала она это, он почувствовал, что его знобит и уже давно, а лоб, шея и спина взмокли. Мутный осадок отвращения к самому себе поднялся из глубины его естества.
Вагнара ушла, Данияр даже не заметил, как. Стены поплыли, а сознание стало проваливаться, как рыхлый снег. Более княжич уже не мог держать себя и, завалившись набок, распластался на постели, закрыл глаза. Перед внутренним взором поплыли смутные, неясные образы, сменяясь один за другим. Вот он слышит смех отца, видит помрачневшего Марибора. Целует жаркие губы Вагнары, а суровый взгляд волхва пронизывает его, толкая в пучину опаляющей ярости. Данияр перестал понимать, где он и что с ним происходит. Больше не в силах различать Явь, он провалился в тягучую темноту небытия.
Глава 4. Доловск
Кмети обходились с Зариславой осторожно, будто сопровождают особу знатную. На привалы и ночёвки останавливались, костры разводили, даже палатку ставили для неё. Шуточками не дразнили и лишними разговорами да болтовнёй не занимали попусту, не докучали. Видно, строго приказала Радмила довести ялыньскую травницу, чтобы ни одна жалоба не выскользнула из её уст. И всё равно неловко было одной в дороге да с двумя крепкими мужами. Но деваться Зариславе было некуда, она простая травница, у которой нет своих людей да служанок.
Два светлых дня небольшой отряд из троих всадников тянулся через пролески да лужки, часто перемежавшиеся с махровыми ельниками и молодыми березняками. Дорога всё дальше уводила от Ялыньской глуши, и всё крепче сжимала сердце тоска по дому. Впрочем, Зарислава утешала себя тем, что скоро вернётся.