Украденная ночь - стр. 5

Боже… Я зависла на его кистях. Широкие, сильные, напряжённые... Не было никаких сил отвести от них взгляд.

А ещё эти волоски, чёрт бы их побрал. Зачем я так сильно зацепилась за них?..

Или я подобным образом пряталась, приняв «позицию страуса»? Знала, что если посмотрю Арбатову в лицо, мне придёт конец?

Причём в прямом смысле.

Невольно соединила колени под столом. Хорошо всё-таки, что я села.

Мужская тень упала на меня. Сначала немного… Потом она начала поглощать меня сантиметр за сантиметром. Пришлось выпрямить спину и всё-таки посмотреть на мужчину.

Лучше бы я не делала этого.

Нет.

Не так.

Лучше бы я вообще выбросила из головы дурацкую идею со свиданкой. Какими доводами я руководствовалась, когда затевала всё это?

В ту секунду, когда наши взгляды встретились, меня пронзило насквозь. Чем – сразу и не скажешь.

До меня, кажется, только в это мгновение дошло, на что я подписалась...

Клим не скрывал своих эмоций. Смотрел на меня холодно, едва ли не уничтожающе. Он стоял против окна, закрывая плечами дневной свет, который угасал с каждой минутой.

Зима давно вступила в свои права. То, что день был коротким, а за стенами бушевала пурга, не играло мне на руку.

Или… играло?

С трудом сдержалась от искушения облизнуть пересохшие губы, хотя и увлажнила их помадой.

– Нет.

Не сказал, а резанул Клим.

Всего одно слово, произнесённое бесстрастным тоном, не подразумевающее никакого продолжения даже не начавшейся дискуссии.

Я, конечно, могла её начать. Меня даже подмывало. Спорить, приводить доводы.

Их было много, этих доводов.

Но стоило подумать, как я произношу их вслух, меня тут же кидало в дрожь.

Слаба я перед Арбатовым. Очень даже. Беззащитный детёныш, оказавшийся в клетке хищника. Вот кем я была сейчас.

Я адекватно оценивала свои возможности. Меня всю жизнь оберегали, не позволяли никаких косых взглядов в мою сторону. Естественно, я выросла тепличным цветком. Да и кто на моём месте не стал бы таким? Хорошо, что природа наделила меня не только отличными физическими данными, но ещё и мозгами. Низкий ей поклон за это.

Ещё я была не избалована. За это тоже можно сказать «спасибо». Во мне не было наглости, беспардонности. Я с уважением относилась к людям и требовала такого же отношения к себе.

После внезапной смерти отца мне пока ещё удавалось держать оборону. Но мне уже дали понять, что я слишком мелкая, чтобы с моим мнением считались. В какой-то степени я даже соглашалась с подобными заявлениями. Как бы мне ни хотелось думать, что могу быть значимой фигурой, пока это было не так.

Мне всего двадцать один год, и единственное, в чём я хорошо разбираюсь – так это в искусстве!