Уинстон Черчилль. Темные времена - стр. 33

Выборы в Шотландии привлекли к себе излишне пристальное внимание прессы и общественности. Как раз то самое внимание, которое было нежелательно Черчиллю, пытавшемуся если не войти, так хотя бы просочиться в состав правительства. После неудачи с Адмиралтейством он стал активным приверженцем создания нового ведомства, координирующего деятельность трех родов войск. На место руководителя этим ведомством он, разумеется, прочил себя. Планомерно и аккуратно он начал готовить базу для своего возвращения на Уайт-холл, и тут эти выборы с неуместной шумихой, ненужными обсуждениями, неудобными аллюзиями и вредными комментариями. Но самым неприятным в этом эпизоде стала не сама предвыборная гонка, а ее результат. Сказать, что Рандольф проиграл, – значит не сказать ничего. Он провалился, набрав меньше четырнадцати процентов голосов. Народ явно дал понять, что голосует против политики Черчилля-старшего.

Для Болдуина, держащего ухо востро, а влажный палец по ветру, это был знак, который полностью совпадал с его собственным мнением в отношении неуживчивого коллеги. Еще в мае 1935 года, обсуждая с Томасом Джонсом кандидатуру экс-канцлера Казначейства, он «очень враждебно» отозвался о «Вестминстерском изгое». Также он был «уверен, что партия будет недовольна» возвращением Черчилля^>145. Как в воду глядел. «Не включайте Уинстона в правительство, – убеждала премьера леди Нэнси Астор (1879–1964). – Это будет означать лишь войну и здесь, и за границей. Я знаю, насколько глубока нелояльность Уинстона. Вы даже и представить не можете, как не доверяют ему избиратели по всей стране»^>146. Виконтесса недооценивала Болдуина. Он все прекрасно знал, представлял, оценивал и взвешивал.

Объясняя мотивы премьер-министра, В. Г. Трухановский указывал: «Болдуин понял, что Черчилль не пользуется практически никакой поддержкой ни в парламенте, ни в народе, и поэтому его спокойно можно отодвинуть не на второй, а даже на третий план»^>147. Это было верно, но только отчасти. Во-первых, не совсем корректно утверждать, что Черчилль был лишен поддержки. Да, он находился в довольно сложном положении. На левом крыле его считали твердолобым тори, на правом – клеймили как ренегата. Но он занимал свою нишу и имел своих сторонников. Причем некоторые из них были весьма влиятельны. Об этом сообщает сам Черчилль: «Я был лишь рядовым членом парламента, но в известной мере видным человеком»^>148. С этим соглашается и В. Г. Трухановский^>149. Помимо сторонников определенное уважение к Черчиллю питали и те, кто его последовательно критиковал. Во второй половине 1930-х годов все чаще можно было наблюдать, как тот или иной влиятельный член Консервативной партии приезжал в Чартвелл за советом