Уинстон Черчилль. Темные времена - стр. 15

Черчиллю порой даже удавалось сорвать аплодисменты. Об одном из таких выступлений в ноябре 1934 года секретарь, доверенное лицо, любовница и будущая супруга экспремьера Дэвида Ллойд Джорджа (1863–1945) Фрэнсис Стивенсон (1888–1972) записала в своем дневнике: «Когда Уинстон сел после произнесения речи, раздались бурные овации. Меня это несколько удивило, поскольку мне показалось, что он выступал не так хорошо, как обычно. По всей видимости, сама тема выступления была гораздо важнее формы преподнесения. И в этом отношении Уинстон, несомненно, очень порадовал тори»^>57.

Но такие эпизоды были редки. В основном обращения и призывы британского политика шли вразрез с точкой зрения его коллег и мнением общества. Причем это касалось не только тех, кто прошел войну и знал, какие невыносимые страдания последуют за тревожным звуком набата. Когда на одном из великосветских приемов Черчилль завел разговор о катастрофичных последствиях, к которым может привести текущая внешнеполитическая ситуация, его тут же одернула одна из присутствующих, заметив, что завоевания случались и ранее, в том числе и с участием Британии. Политик не стушевался, возразив, что «все это теперь в невозвратном прошлом». Отныне все усилия должны быть направлены на сохранение мира. Но как его сохранить, когда Германия «вооружается стремительными темпами», Англия «забылась в пацифистском сне», Франция «погрязла в коррупции и раздорах», а США дистанцировались за океаном и сохраняют «равнодушие»? «Мадам, разве вы не дрожите от страха за ваших детей?»^>58

Про мадам сказать сложно, но сами дети, похоже, от страха не дрожали. В феврале 1933 года Оксфордский союз провел голосование по следующей резолюции: «Ни при каких обстоятельствах мы не станем сражаться за короля и нашу страну». Результаты голосования потрясли достопочтенное британское общество: 275 студентов поддержали непатриотичный лозунг и только 153 подтвердили свою готовность защищать родину.

«Я шокирован решением Оксфордского союза», – сказал Черчилль историку Кейту Фейлингу (1884–1977)^>59. По его мнению, подобный опрос и тем более его результат являются «тревожным и отвратительным симптомом»^>60. Незамеченным это не прошло. За рубежом, в первую очередь в Германии, Италии и Японии, сделали долгоиграющие выводы о «декадентстве и дегенерации» британского населения^>61. Тот же Бенито Муссолини (1883–1945) в беседе со своим зятем, министром иностранных дел Галеаццо Чиано (1903–1944), заявил: «Эти британцы сделаны из другого материала, чем Фрэнсис Дрейк и другие великолепные искатели приключений, которые и создали империю. Сейчас пред нами лишь утомленные потомки многих поколений богачей»