Уиллард и его кегельбанные призы - стр. 2
А я сказал – ну, конечно, нет, – что у туфли не было пары? Одна туфля, одинокая, чуть ли не призрачная. Почему, если видишь одну туфлю, сразу как-то неловко, если поблизости нет другой? Начинаешь искать. Где же другая туфля? Наверняка ведь где-то здесь.
Это многообещающее начало я продолжу рассказом о странствии одного человека – таким географическим календарем свободного падения, которое началось будто бы много лет, а вообще-то несколько месяцев физического времени назад.
В конце сентября я на две недели уехал из Монтаны в Сан-Франциско, а потом опять на Восток, читать лекцию в Баффало, Нью-Йорк, а потом еще на неделю в Канаду. Я вернулся в Сан-Франциско, проторчал там три недели, а затем истощение финансов погнало меня через залив в Беркли.
Три недели я прожил в Беркли, а потом на несколько дней уехал на Аляску в Кетчикан, после чего полетел на одну ночь севернее, в Анкоридж. Наутро, очень рано, я бросил снега Анкориджа ради Гонолулу (пожалуйста, потерпите меня, пока я тут календарь заполняю), Гавайи, где прожил месяц, лишь на два дня посреди этого месяца съездив на остров Мауи. Затем вернулся в Гонолулу, закруглил свой визит и возвратился в Беркли, где и живу, ожидая поездки в Чикаго в середине февраля.
Теперь мы смутно представляем, куда в географическом календаре угодили, и можем перейти к самому странствию, а оно короче не становится, потому что мы и сюда-то вон сколько добирались, а ведь здесь, можно сказать, начинаем заново. Остается дивиться, что такого важного в одинокой женской туфле посреди перекрестка в Гонолулу и в одном человеке, который несколько месяцев мотается туда-сюда, вперед-назад, вдоль и поперек по всей Америке с кратким заездом в Канаду.
Надеюсь, скоро случится что-нибудь поинтереснее.
Не помешало бы.
Пожалуй, вот с чего начнем: я не хочу знать, в какой комнате она повесилась. Один человек, который знал, как-то раз начал было рассказывать, а я сказал, что знать не хочу. Человек был милый и не досказал. Так разговор и остался за кухонным столом незаконченным.
Мы ужинали, и я к тому же не хотел, чтобы у нас на ужин оказалось ее самоубийство. Не помню, что мы ели, но смерть несчастливой женщины никак не стала бы удачной приправой к нашей еде.
Не хочешь ведь в отделе специй в супермаркете между орегано, сладким базиликом, семенами кориандра, укропом и чесночным порошком обнаружить «смерть-через-повешение» на этикетке пузырька с ингредиентами чудовищных последствий и составом, гарантирующим гибель всей еды на корню.
Если готовишь сам, не захочешь добавлять смерть-через-повешение ни в какое блюдо, или если ужинаешь в гостях, и там подают съестное с уникальным вкусом, и ты спрашиваешь хозяина и кухарку, что это за вкус такой, а они тебе как ни в чем не бывало: