Угрюмое гостеприимство Петербурга - стр. 23
– Но нет уверенности, что любовь взаимна, – настаивал Воронцов. – А мои чувства к Софье? Моя любовь – о ней ты не подумал?
– Любовь? – В голосе Николая отчетливо послышалось удивление. – Какая любовь? Не хочешь ли сказать ты, что влюблен?
– Это удивительно? – поднял брови Дмитрий.
– Разумеется, удивительно, – кивнул Болдинский, – ведь за целый год ты ни разу не ответил Софье ни на одно ее письмо.
– А отчего ты думаешь, что Софья мне писала? – не унимался Дмитрий. – И если так, то где уверенность, что я не отвечал?
– Граф, перестаньте, – вмешалась в разговор Елизавета Андреевна, – у Софьи есть подруги.
– Что ж, прекрасно, – вскипел Дмитрий, – прошу меня простить, я вас оставлю.
Ричард вошел в зал вслед за Петром Андреевичем. Суздальского моментально пленила княжна Мария Михайловна, и молодой маркиз отправился на поиски Анастасии Александровны. Княжна Демидова нашлась быстро: своей красотой она затмевала прочих девиц, в обществе которых находилась. Ричард собрался с духом и уже сделал несколько шагов в ее направлении, когда Анастасия его заметила. Она учтиво ему улыбнулась, глаза ее смотрели на него спокойно и тепло – за один этот взгляд Ричард готов был отдать свою душу.
Ричард не успел совсем немного: к девушкам подошел молодой офицер и протянул Анастасии руку – это было приглашение на мазурку. Ричард остановился. Анастасия все еще смотрела на него. Офицер, по-прежнему ожидавший ответа от нее, развернулся и посмотрел на Редсворда.
Это был высокий стройный молодой человек лет двадцати пяти. Красивый, он имел надменное выражение лица, пышные гусарские усы и офицерский мундир.
Господа молча смотрели друг на друга: Ричард спокойно, а офицер – с вызовом.
– Вы не знакомы? – произнесла Анастасия. – Борис, это маркиз Ричард Редсворд, друг Дмитрия Григорьевича Воронцова.
– Поручик Курбатов Борис Иванович, – представился гусар, надменно приглаживая пышные усы.
– Имею честь, – ответил Ричард.
– Прошу нас извинить, – сказал поручик и бесцеремонно увел Анастасию.
Дмитрий был возмущен до глубины души.
Он знал Софью с детства. Владимир Дмитриевич часто говорил, что хочет породниться с Ланевскими. Софья всегда была к нему расположена. И он был в нее влюблен. Так почему стоило ему уехать, как она, любившая его, стала принимать ухаживания Кости? Это было весьма сильным ударом.
Но письма-то, письма!
Да, Софья действительно ему писала. Писала много – и все ерунду. Ну, право, что он мог ответить на рассказ о бале в Михайловском дворце? Выразить восхищение, что ее красота не осталась незамеченной. Это глупо. Или написать пылкое ревнивое послание, полное оскорбленных чувств и израненных надежд? Да с какой стати? Он ей не муж и даже не жених.