Уголовный розыск. Петроград – Ленинград – Петербург - стр. 78
В один из вторников немецкий разведчик был задержан с поличным возле тайника. Так бдительность сотрудника уголовного розыска помогла ликвидировать опасную шпионскую группу.
Война резко изменила характер правонарушений и контингент правонарушителей. Особенно это было характерно для Ленинграда, где в условиях блокады сложились особые условия быта. Если первые два месяца войны в городе наблюдался резкий, почти на 60 %, спад правонарушений по сравнению с двумя предвоенными месяцами, то с началом продовольственного кризиса кривая преступности резко пошла вверх. Быстро росло число краж сельхозпродукции на колхозных полях и в частных хозяйствах. В первую очередь крали картофель, капусту, лук. Заметно выросло число краж птицы и мелкого скота.
Участились квартирные кражи, особенно с наступлением холодов. Жильцы коммунальных квартир, пытаясь найти теплые вещи и продукты питания, самовольно вскрывали комнаты ушедших на фронт или уехавших в эвакуацию людей и пользовались их вещами, ломали на дрова чужую мебель, и делалось это чаще всего для того, чтобы выжить, спасти стариков и детей. Как правило, этих людей не судили, ограничиваясь мерами административного воздействия.
Но были и профессиональные квартирные воры. Их шайки были выявлены практически во всех районах Ленинграда, и судили их беспощадно. Особенно досаждали ленинградцам карманники, кравшие карточки и вырывавшие у ослабевших от голода людей сумки с пайками.
Для борьбы с этими явлениями сотрудники угрозыска и других служб милиции наладили службу прикрытия наиболее крупных очередей и довольно успешно вылавливали эту публику. С взрослыми преступниками сотрудники милиции и работники трибуналов особо не церемонились. Но добрую половину карманников и тех, кто вырывал сумки, составляли полубеспризорные мальчишки. Наиболее злостные правонарушители направлялись по решению суда в детские колонии, но чаще их отдавали в ФЗУ (фабрично-заводские училища), где имелись общежития, или непосредственно в трудовые коллективы, где они находились под постоянным контролем мастера-наставника.
Кошмарная зима 1941–1942 годов породила тот вид преступлений, который фигурировал в сводках происшествий по городу, как «преступления особой категории». Так шифровались факты каннибализма. Случаи людоедства начали фиксировать с декабря 1941 года. За первую декаду месяца было зафиксировано 9 случаев, за две последующие недели – еще 13, к 12 января 1942 года в целом по городу было зафиксировано в общей сложности 77 случаев каннибализма, а в первую декаду февраля – уже 311. С этим видом преступлений велась решительная борьба.