Угли войны - стр. 20
– Гаррис.
– Ну, вот тебе и ответ. Он вчера здесь до зари просидел, набирался бурбоном и курил барракудову травку.
– Не врешь?
Она со скукой пожала плечами:
– Новые невидимки у вас хороши. Я вчера и не подозревала, что кто-то из ваших в воздухе, пока не увидела столб дыма над местом крушения.
Я дал знак бармену, он принес кувшин пива и пару чистых стаканов.
– Ну, тогда ладно.
Стены вздрогнули – еще один грузовик тяжело оторвался от полосы, унося еду и патроны для мятежников в горах. Мы послушали, как звук моторов понемногу сливается с вечерним хором джунглей.
Окутанные туманами горы и в хорошие дни грозили ловушками. Если Гаррис вел самолет усталым или под кайфом, он вполне мог влететь в землю или столкнуться с одним из этих здоровенных скатов. Такое случалось и с другими пилотами при схожих обстоятельствах. Все они гражданские, по контракту работающие в зоне боевых действий. Не привыкли летать под пулями, на бреющем над сложным рельефом. Когда их достает стресс – а рано или поздно он достает всех, – они откупаются от контракта или кончают, как Гаррис.
Я налил пива из кувшина.
Оружие мятежники распечатывали себе сами, но на боеприпасы и медицину, потребную для военной кампании, у них не хватало ни мощностей, ни времени. Так что раз в неделю по окраине системы проходил грузовой корабль Конгломерата, выбрасывал капсулу по медленной баллистической траектории, которая оканчивалась спуском на парашюте в океан в нескольких километрах от дельты. Там местные рыбаки вылавливали ничейные безымянные ящики и доставляли сюда, на эту авиабазу, а здесь их грузили в самолеты и снова сбрасывали, на сей раз в горах.
В первые дни я мотался по точкам сброса, налаживал связи с вождями повстанцев, обговаривал условия помощи, торговался. А потом сделал ошибку – высадился на окраине деревушки, недавно «освобожденной» мятежниками. В грузном предвечернем воздухе еще колыхался белый дым. Кроме него, ничего там не двигалось. Бо́льшая часть местных погибла в сожженных хижинах. Их останки лежали среди почерневших кольев в тлеющих углях прежних жилищ. Около дюжины деревенских пережили пожар – их привязали к столбам на площади. Одних пристрелили, других выпотрошили, их кишки вывалились в пыль под ногами. Трупы обвисли на отсыревших веревках, свесили головы. По расположению столбов – более или менее полукругом – я догадался, что перед смертью их заставили смотреть, как одну за другой насаживают на длинный бамбуковый кол их домашнюю скотину. Когда скотина кончилась, мятежники вырубили другой кол и принялись насаживать на него детей, начав с мальчика лет тринадцати, а потом подбирая по возрасту от старших к младшим…