Удольфские тайны - стр. 8
– Я живу ради семьи и самого себя, – возразил Сен-Обер. – Сейчас для меня только это и есть счастье, в то время как прежде я знал жизнь.
– Я собираюсь потратить тридцать-сорок тысяч ливров на ремонт, – не заметив слов собеседника, продолжил месье Кеснель. – Планирую следующим летом на пару месяцев пригласить в гости друзей – герцога Дюрфора и маркиза Рамона.
В ответ на вопрос Сен-Обера относительно ремонта гость ответил, что хочет снести все восточное крыло замка и возвести там конюшни.
– Затем построю столовую, гостиную, служебные помещения и комнаты для слуг. Сейчас негде разместить треть моих людей.
– В замке хватало места для всего штата моего отца, – заметил опечаленный намерением шурина Сен-Обер. – А он был далеко не маленьким.
– С тех пор понятия изменились, – возразил месье Кеснель. – То, что тогда считалось приличным стилем жизни, сейчас кажется нестерпимым.
От этих слов покраснел даже выдержанный Сен-Обер, однако вскоре гнев уступил место презрению.
– Территория вокруг замка заросла деревьями. Хочу спилить бóльшую их часть.
– Пилить деревья! – воскликнул хозяин.
– Конечно. Почему нет? Они загораживают вид. Один каштан разросся так, что закрыл ветвями всю южную стену. Он настолько стар, что говорят, будто его дупло вмещает целую дюжину человек. Даже вы с вашим энтузиазмом вряд ли согласитесь, что от такого старого дерева есть польза или красота.
– Боже мой! – воскликнул Сен-Обер. – Неужели вы готовы уничтожить благородный каштан, в течение нескольких веков служивший гордостью поместья! Когда строился нынешний замок, дерево находилось в расцвете сил. В детстве и отрочестве я часто забирался в густую крону и прятался там от дождя. Ни одна капля меня не доставала! А порой я сидел среди ветвей с книгой в руке, то читая, то сквозь листву любуясь пейзажем и закатным солнцем, пока сумерки не заставляли птиц вернуться в свои гнезда. Как часто… Но простите, – остановился Сен-Обер, вспомнив, что говорит с человеком, не способным ни понять, ни допустить подобных соображений. – Я рассуждаю о временах и чувствах столь же старомодных, как жалость, побуждающая меня сохранить почтенное дерево.
– Дерево непременно будет уничтожено, – заявил месье Кеснель. – Я оставлю на аллее несколько каштанов, а среди них посажу ломбардские тополя. Мадам Кеснель любит тополя и постоянно рассказывает, как они украшают виллу ее дядюшки недалеко от Венеции.
– Но ведь это на берегах Бренты! – горячо воскликнул Сен-Обер. – Там тополя с их похожими на шпили кронами сочетаются с пиниями и кипарисами на фоне легких элегантных портиков и колоннад. Но среди обширных лесов, возле готического особняка…