Удочеряя Америку - стр. 25
В двенадцать тридцать, приняв душ и нарядившись в обтягивающие черные брюки и белую шелковую тунику, она приветствовала на парадном крыльце Сами и Зибу. Они приехали пораньше, помочь с последними приготовлениями, хотя, как тут же заметил Сами, никаких поручений для них не оставалось.
– Зато у меня будет немного времени пообщаться со Сьюзен, – сказала Мариам.
Сьюзен уже вовсю ходила: как только Сами опустил ее на пол, она прямиком устремилась к корзине, где Мариам хранила ее игрушки. Волосы у девочки отросли так, что падали на глаза, если их не связывали в подобие вертикального ростка на макушке. Прядки завивались вокруг маленьких ушных раковин, тонкими струйками сбегали сзади по стебельку шеи.
– Сюзи-джан, – заговорила с дочкой Зиба, – скажи: «Привет, Мари-джан! Здрасьте, Мари-джан!»
– Мари-джан, – старательно повторила Сьюзен, но вышло у нее «мадж». Обменялась с Мариам тайной улыбкой, словно прекрасно понимала, какая она умница.
Зиба дергалась, суетилась – «Скажите же, что надо делать? Пусть Сами откроет вино. Какую скатерть постелить?», – но Мариам сказала, что все уже в порядке.
– Садись, – велела она. – Что ты хочешь выпить?
Зиба не ответила, так была занята, взбивая подушки, даже Сами столкнула в сторону, чтобы добраться до той, на которую он оперся. Нервничает, подумала Мариам. Чересчур разоделась для дневного приема: то же переливающееся турмалиновое платье, в котором ездила в гости к родителям, два круга румян на щеках, словно горит в лихорадке. Возможно, сравнивает дом Мариам со своим: слишком маленькая гостиная, традиционная, немодная мебель, повсюду кашмирские шали и маленькие иранские безделушки – это ее смущает.
– Сьюзен, положи на место! – велела она, когда малышка вытащила плюшевую собаку. – Скоро гости придут, нельзя, чтобы игрушки валялись повсюду.
– Почему же? Джин-Хо тоже захочет поиграть, – возразила Мариам, а Сами, лениво перебиравший подобранные на журнальном столике глиняные четки, велел:
– Успокойся, Зи, сядь наконец.
Зиба тихо, сердито выдохнула и плюхнулась на стул.
И еще невезение: первыми приехали родители Зибы. Рановато. Думали, что из Вашингтона дольше придется добираться. Миссис Хакими пустилась извиняться перед Мариам на фарси: «Мне так жаль, прошу нас простить, я сказала Мустафе, нужно поездить немного вокруг, но он сказал…» Зиба вскрикнула:
– Мама, пожалуйста, ты же обещала в этот раз говорить по-английски.
Миссис Хакими жалобно поглядела на Мариам. Приятная на вид женщина с пухлым усталым лицом, все ее семейство, как замечала Мариам, о нее ноги вытирает, особенно супруг, державшийся по-военному прямо, хотя зарабатывал бизнесом. Что-то импортировал (что именно, Мариам не знала). Обладатель желтоватой лысины и огромного брюха, растягивавшего жилетку серого, акульего цвета, костюма.