Удивительные приключения Пашки и Батанушки - стр. 25

Рука Батанушки стремительно упала вниз и повисла, как и повисла его голова, упершись подбородком в грудь. Теперь потухли и последние искорки на бровях духа, лишь внезапно словно возгорелась выглядывающая из ноздри синяя сопель, почему-то вызвавшая в мальчике не брезгливость, а особые переживания такие, какие он испытал два года назад, когда узнал, что дедушка Саша умер.

– У Петруше опосля то ащё сынок народился Лександр, дед твой, – дополнил свою прерывающуюся речь домовой и сопель в его ноздре качнулась вниз-вверх, точно желающая погасить и последний огонек в ночи, оставив для сияния только серебристые звезды, усыпающие лиловый ковер небосвода. Едва слышно заскрипел под деревянным настилом сверчок, и печально подпела ему сплюшка, выводя и вовсе удивительное «тьёёв», которому уже из-за линии луга отозвались соловьиные трели выдающие не только изумительное «дью… дью», однократное «фю», «хи», «так… так», но и щелканье, треск, цирканье.

– Петруша у дык вотде и супружницу пережил свою, – продолжил немного погодя Батанушко, и с каждым новым словом на голове его прямо на кончиках волосков возгорались голубые искорки. – Ужоль старый он стал, а усё по дому мастерил и тык во единой рукой управлялся. А кода-ка почил, должны были и мы усе помереть. Абы без людей избы рушатся, али горят, як то прилучилось с избой Петруши и мы тож то почиваем… Но пришла толды Верунечка, баушка твоя. Они толды с Лександром в инаково селе, далече отсель новой избой обзавелись… Пришла Верунечка и нашу вота ватагу туды и позвала. Ну, а мы и пошли… Спервоначалу тудыкась, опосля сюдытка… Обаче тутова мы недолзе будем бытовать, и як до нас померли с прежними хозяевами инаковые духи, дык и мы… Стоит токмо Верунечке почить и мы вослед нее исчезнем. Ужоль-ка ведал бы ты, скокмо тутова нашего роду померло, не счесть… Петруша, – дополнил с ощутимой болью Батанушко, вероятно, вспоминая своего любимца, и теперь стали ясно видны его карие глаза, такие же добрые как у дедушки Саша.

– У Петруши, – чуть слышно пояснил домовой, и мальчик понял, что и у дедушки Пети глаза тоже были карие, а дух, точно читает его мысли.

Батанушко прерывисто вздохнул, и, развернувшись уже больше не сказывая и лишь тягостно хмыкая носом, направился вперед по дорожке, а следом за ним пошел Пашка. Мальчик очень хотел сказать что-нибудь доброе, поддерживающее домовому, но как оказалось ничего не смог, будто не умел складывать слова в предложения. А все потому как был и сам очень расстроен услышанным. Впервые, наверно, ощутив гибель всей этой деревни, пожалуй, что на кончиках собственных волосков на голове, словно приподнявшихся и резко скинувших на кожу тела холодные мурашки такие же крупные, как ранее выплаканные домовым слезы. С каким-то особым ужасом осознавая, что после смерти бабушки, такой живой, доброй умрет и этого удивительный Батанушко, хмыкающий носом и покачивающий руками, ступающий волосатыми подошвами ног по деревянному настилу. И тогда, естественно, уйдет вместе с ним и вся его семья, и грозная Волосатка, и милая Тюха Лохматая, и суровый Дворовой. И, вероятно, уйдет тогда в никуда и вся история дедов и предков Пашки, с которыми Батанушко издавна жил.