Удивительные Люди Икс. Одарённые - стр. 27
– Абсолютно верно, – сказала доктор Рао, взглянув на показания приборов. – Но ничего подобного не произошло. Никаких психокинетических явлений. Ее, так сказать, бензобак пуст. Все возможные научные методы наблюдений подтверждают: она избавлена от этого.
Доктор Рао сделала паузу, чтобы осмыслить этот факт, закрыла глаза, глубоко вдохнула, выдохнула… Уголки глаз обожгли слезы. Совершенно нехарактерная эмоциональная реакция на интерпретацию научных данных…
– Она избавлена от этого, – повторила она.
– В таком случае, доктор, – откликнулся «коллега», я полагаю, пора оповестить об этом мир. Пусть все узнают, что у них, наконец, появилась надежда.
– Да. Надежда. Совершенно верно. Я приготовлю все, что нужно, – она умолкла и неуверенно взглянула на него. – Вы собираетесь присутствовать? Объявить о себе? Без вас мне не удалось бы добиться результата.
– Не забывайте о нашем уговоре, доктор. Мир должен считать, что это ваше и только ваше достижение. Иное для меня неприемлемо. И, кроме того… – по его губам скользнуло нечто вроде улыбки. – Кроме того, во время вашей пресс-конференции я планирую быть… в другом месте.
– Нужно ли мне знать, где?
– Думаю, разумнее не сообщать вам об этом.
Оставалось только верить ему на слово.
6
Ласковые лучи утреннего солнца падали внутрь сквозь окно спальни. Эмма только-только начала просыпаться и еще не открывала глаз. Жизнь научила ее: обычно в тот момент, когда открываешь глаза, день начинает катиться под уклон. Поэтому она продолжала лежать, как лежала, и рука ее покоилась на обнаженной груди спящего Скотта Саммерса.
Простыни были скомканы. Это значило, что Скотт провел беспокойную ночь, и не предвещало ничего хорошего. Это значило, что Скотту снилось множество снов, а он был не из тех, кто забывает о них, стряхивает их с себя с наступлением утра. Как правило, сновидения не отпускали Скотта весь следующий день, делая его еще задумчивее, чем обычно.
«Пожалуйста, только не сны о ней…»
Это был самый худший из страхов Эммы. Она прекрасно знала, что вчера была пятая годовщина со дня гибели Джины Грей. Великая утраченная любовь Скотта, рыжая девка-телепатка, которой он посвятил себя едва ли не с того дня, когда она, желторотый птенец, впервые переступила порог школы. Женщина, которую он любил, на которой женился, которую потерял…
Правда, Скотт ничего не говорил об этом. Не разглагольствовал о тоске по покойной жене, не стоял в печали перед ее портретом, висевшим здесь, в его кабинете, постоянным напоминанием о ее отсутствии. Порой Эмма даже думала, что Скотт, возможно, забыл о Джине. Это было бы прекрасно. Это значило бы, что он наконец – наконец-то! – осознал, что жизнь продолжается. Не прекратив цепляться за прошлое, ни Скотту ни Эмме не стоило и надеяться на будущее.