Учитель пения - стр. 4

Каждое утро в семье Соломатиных одинаковое, но вместе с тем каждое утро приносит с собой что-нибудь новенькое.

– А мне торопиться некуда! – бесстрастно сообщила Тамара. – Я уволилась. – И добавила: – Сидеть в темноте, с этой дурацкой пленкой, чьи-то бесконечные физиономии, пейзажи Крыма, руки пахнут гипосульфитом – какая гадость!

– И что ты собираешься делать? – спросил отец.

Дочь ничего не ответила, а мать вздохнула:

– Я не жалуюсь, я никогда не жалуюсь, в нашей семье все хорошо!

Она встала из-за стола, чтобы отнести посуду на кухню, и, сделав неосторожное движение, ударилась о рояль.

– Почему ты играешь на рояле, – сказала Клавдия Петровна, – а не на скрипке?

После завтрака Ефрем Николаевич скрылся в ванной, где висело зеркало, достал из кармана галстук – «бабочку», прислушался (ничьих шагов не было слышно) и примерил его. Лицо Соломатина приняло строгое выражение, он, как дирижер, взмахнул руками…

И сразу зазвучал латинский текст «Магнифики» Баха.

– «Сикут лакутус…»

Солировал Андрюша, вдохновенно выводил латинские слова, и хор подхватывал их. Гордо и мощно звучал детский хор под управлением Соломатина. Ефрем Николаевич был одет в черный костюм. Ефрем Николаевич завязал галстук, «бабочка» лежала в кармане, нацепить ее он не рискнул. Ефрем Николаевич был торжествен, строг и артистичен.

– «Сикут лакутус…» – заливался хор.

Дети были в белых ослепительных рубашках. Они без всякого стеснения пели на сцене большого концертного зала.

Закончив петь, выдержали паузу. Наступила тишина. Ни одного хлопка, ни одного одобрительного возгласа.

В концертном зале прослушивали хор несколько человек. Они скучали, сидя за столом, поставленным в проходе. Лица их были, как водится у членов комиссии, усталые и постные.

– Спасибо, товарищи! Можете идти! – сказал председатель.

Дети понуро побрели со сцены. Соломатин плелся последним.

Когда вышли в коридор, дети сразу окружили Ефрема Николаевича и загалдели.

– Ну как? Как вы думаете?

– Тихо! – прикрикнул Соломатин. – Там может быть слышно. Вы пели хорошо. А понравилось ли им, я не знаю.

– По-моему, они спали, – сказал Федя.

– Вам не было видно, вы спиной стояли… – добавил Шура. – А председатель, он все время что-то жевал, наверное, во сне обедал!

– Идите в школу! – распорядился Соломатин. – И ждите там, а я тут… поразузнаю…

Теперь на сцене выступали юные циркачи. И члены жюри полусонно глядели на них, а председатель действительно что-то жевал.

Соломатин на цыпочках подкрался к столу жюри.

– Тише! – рассердился председатель. – Что вы тут топаете?

Соломатин рухнул на ближайший стул.