Учитель драмы - стр. 5

– Мне кажется, это неподходящие сережки для бассейна. Это же бабушкин жемчуг, понимаешь?

Я аккуратно начала снимать платье с Китти – никаких резких движений, ничего, что могло бы привлечь лишнее внимание. Нужно было только заявить о своем существовании женщине рядом.

С водяными очками, болтающимися в руках, Фитц рванул к бассейну.

– Шагом, пожалуйста! – крикнула я ему вслед и обратилась к Китти: – Давай-ка наденем эту шляпку, чтобы твое милое личико не сгорело.

– Не хочу шляпу!

Краем глаза я заметила телефон той женщины – ее палец с ярким ногтем замер на экране. Я вздохнула чуть громче, чем нужно.

– Когда мы в прошлый раз сюда приходили, ты вся обгорела, Сосисочка. Я тогда почувствовала себя худшей мамой на свете!

Женщина подняла голову – интересно, что именно из сказанного ее привлекло? Наверное, дело было в чувстве превосходства. Женщины слетаются на чужие неудачи как мотыльки на пламя.

– Твоя мамочка права, – сказала она Китти. – В прошлом году мы были на Лонг-Бич, я отправила свою Габи на пляж с хвостиками и не стала мазать пробор солнцезащитным кремом. У нее вся кожа покрылась волдырями! Как будто ей волосы пересаживали.

– Не против, если я подвинусь? – Я уже перекладывала сумку на соседний шезлонг.

– Конечно, – сказала она приятным звонким фальцетом. В нем не было повелительной интонации, только девичий энтузиазм.

– Супер! Это марево просто сводит с ума.

Придвинувшись, я смогла рассмотреть ее дизайнерский купальник. С глубоким декольте и замысловатыми вырезами по бокам, он подчеркивал ее чрезмерную худобу. Руки были костлявыми, мышц не видно. Наверняка она – одна из тех девушек с дисморфофобией, которые считают себя коровами, хотя сами как перышко.

Я сняла платье, даже не пытаясь втянуть живот. Никаких кубиков там уже не было – один большой шарик.

– Летом у меня всегда появляется ностальгия по двадцатым, – сказала я.

– Предложи мне кучу денег, и я все равно не соглашусь снова стать двадцатилетней. – Она нахмурилась, а потом поспешно попыталась сменить мрачное выражение на неловкую улыбку.

– Я имею в виду двадцатые годы. Тогда женщины прикрывали почти все тело – сейчас я бы сделала это с радостью.

– Ой, брось… – она начала возражать, но быстро растеряла уверенность.

Я прихлопнула невидимого комара.

– Так много мошкары! – сказала я с намеренно выразительным британским акцентом.

Улыбнувшись, она назвала мне какой-то бренд органических средств от насекомых на основе гвоздики и мяты.

– А в Британии с насекомыми борются джином с тоником перед ужином.

– Поняла. Ты англичанка, – по ее лицу пробежала тень раздражения. – Могла бы и догадаться по акценту. Да уж! Видимо, у меня совсем мозг разжижился после массажа.