Учитель драмы - стр. 44
– В эту дыру? Зачем, ради всего святого, нам туда возвращаться?
– Чтобы сесть на паром.
Он посмотрел на меня исподлобья.
– В Белфаст, – уточнила я.
– О… Ну, иди ко мне. Смотри, какое дело. Маргейд могла заявить на нас в полицию из-за долгов по аренде. Да из-за чего угодно, на самом деле…
Я пыталась настоять, что это еще одна причина поскорее убираться отсюда, но болезнь не давала сосредоточиться, и речь выходила бессвязной.
Отец начал нервничать. Ходил туда-сюда по комнате и ужасно шумел, перебирая счета и то и дело спотыкаясь о свою обувь.
Во рту пересохло, язык – будто подошва. Я хотела извиниться за то, что упомянула Ирландию, но, прежде чем я успела что-то сказать, отец вылетел из комнаты.
Его не было всю ночь. Температура не спадала, а еще я начала волноваться, что папа ушел насовсем. Утром мне стало гораздо лучше, и я решила заняться самообразованием.
Я села так близко к крошечному телевизору, что мои короткие волосы встали дыбом от статического электричества. Пока позднее утро медленно перетекало в полдень, я посмотрела «Время вопросов» и «Охоту за антиквариатом»[37]. Старая-добрая катодно-лучевая трубка придавала мне уверенность в том, что я не зря трачу время. В смысл не вникала: не смотрела телевизор настолько внимательно, чтобы он меня действительно заинтересовал, а просто позволяла устойчивым выражениям и повторяющимся интонациям заполнять пустоту в голове. Я привыка-а-ла растягивать гласные и училась произносить «дом» с громкой и отрывистой «о» – «до-м-м».
Когда я, кажется, в сотый раз повторила слово «смех», до предела укорачивая «е» – «смх» – папа наконец-таки вернулся.
– Прости меня, – сказала я. – За то, что я вспомнила… Ну, за то, что я не поняла, в чем план. Еще я серьезно подумала над своим акцентом. Может, я смогу сойти за англичанку?
– Давай послушаем, – сказал он.
Я начала изображать ведущего из «Голубого Питера»[38]:
– «А теперь займемся кое-чем другим. Попроси у своего учителя или родителей клейкий картон и ножницы с закругленными кончиками».
Он внимательно посмотрел на меня, а потом сунул два пальца в рот и громко свистнул.
– Красота!
– Правда? Хорошо получилось?
– Как никогда! Вот, пообедай.
Он принес с собой огромное количество коробок с едой навынос и начал их открывать. Были и бургеры с говядиной, и чипсы, и бобовое пюре, а еще куча лотков с коричневым и другими соусами. Это был пир, разложенный на отдельные составляющие. Даже у булочек для бургеров были свои маленькие гробики из пенопласта.
– Откуда у тебя на это деньги? – Как только я произнесла эти слова, я сразу зажала рот руками, потому что побоялась, что говорю, как мама.