Училка и криминальный авторитет - стр. 32
— Доброе, Олесенька, — улыбается Рената Рустамовна. Она не стала с самого начала церемониться с именем-отчеством, так по-матерински и тепло называет меня Олесенька. Мне и нравится, меня уж очень давно так никто не зовёт. Только мама, и то иногда.
— Приветик, — подхожу ближе к Амине, но замечаю, что у той лицо каменное. И перетёртые тарелки начинают ложиться одна на одну со звоном.
— Доброе утро, — бурчит в ответ, не глядя на меня. Дурное настроение с утра? — Там тебя вообще-то в гостиной на завтрак ждут. Хозяин и его сын. Опаздываешь.
Замираю, внимательно глядя на девушку. Вчера меня на завтрак никто не приглашал. А реакция Амины уж более чем странная. Будто её это задело. Будто бы она… ревнует?
Надо ли что-то мне ей сказать? Возможно. Но я как-то даже не нахожусь, поэтому, поблагодарив за информацию, выскальзываю из кухни.
Пока иду через коридор в гостиную, несколько раз ловлю дрожь, пробегающую по телу. Смущение и стыд идут даже не в ногу со мною, а впереди бегут.
— Доброе утро, — вхожу и здороваюсь, заметив отца и сына на диване, смотрящих мультфильм. Взгляда Акима Максимовича больше всего боюсь.
— Привет, Олеся Станиславовна! — первым подскакивает Костя и несётся ко мне. Я даже думаю, что он собирается обнять меня, но он вдруг смущённо замирает и улыбается. Не решился. Ну ничего, мы ведь только недавно с ним познакомились. Я, как учитель началки, давно привыкла к обнимашкам и виснущим на руках детях. — С новым годом.
— И тебя, Костя, — улыбаюсь мальчику, а на отца, чей взгляд чувствую всей поверхностью кожи, которая начинает теплеть уже не только на лице, всё ещё не смотрю. Ну я же беседой с Костей занята как бы…
— Доброе утро, — негромкий мужской голос всё же вынуждает поднять глаза. — Как вам спалось, Олеся Станиславовна?
Смотрит совершенно непроницаемо, и вопрос, казалось бы, невинный, но… И это жирное “но” я чувствую очень ярко.
— Прекрасно спалось, — натягиваю максимально беспристрастную улыбку. — Сладко и безмятежно.
— И даже ничего не снилось? — чуть выгибает левую бровь, лицо абсолютно серьёзное, но в глазах я вижу эти бесовские огоньки. Гад же. Как есть гад.
— Неа, — пожимаю плечами.
— Ну ничего, ещё обязательно приснится. А теперь предлагаю позавтракать.
Только лишь когда он отворачивается, чтобы отодвинуть для меня стул у стола, я понимаю, что во время разговора почти не дышала. В солнечном сплетении появляется тяжесть, а колени ощущаются слабыми. И мне приходится приложить усилия, чтобы они не подкосились, пока я прохожу к столу и присаживаюсь на отодвинутый любезно стул.