Училка для олигархов - стр. 26
А меж тем, училка опаздывает, ещё раз набираю номер Юлианы, убедиться в том, что она не забыла мой наказ — отправить Марию Иванову ко мне сразу, как её ножки изволят пересечь порог нашего логова разврата. Администратор холодна и безэмоциональна, словно ледяная скульптура: зря я ей звонил, слово влюблённый ухажёр, ожидающий даму сердца — конечно, Юля помнит о моём «приказе». Кстати, эту сучку тоже хочется уволить, слишком уж умна и проницательна, да и всех оставшихся девок до кучи. Но такими темпами нам с Киром самим придётся плясать у пилонов. От этой мысли меня пробирает смех. Лицо в зеркале напротив слишком довольное и улыбающееся для босса, который собирается устроить разнос, поэтому сознательно убиваю зарождающийся смех.
В этот момент раздаётся стук в дверь. Но я уже готов к этому.
— Войдите! — главное, не показать Машеньке, что я жду, поэтому погружаюсь в баланс, сведённый бухгалтером.
Она мнётся, переступив порог. Я специально оборудовал кабинет так, чтобы посетитель замирал: идти до ближайшего стула слишком далеко, без разрешения и не попробуешь присесть, а лампы хорошо подсвечивают входящего, ослепляя; при этом я остаюсь в тени. Вот и сейчас у меня есть возможность рассмотреть эту противоречивую мадам. На первый взгляд, ничего особенного: худенькая, невысокая, невзрачная на фоне остальных танцовщиц. Но нежность очертаний лица, открытость взгляда подкупают. Она так неловко хочет выглядеть решительной, что я умиляюсь.
— Здравствуйте, Владлен Олегович. Юлиана передала, что вы хотели меня видеть! — почему-то я думал, что у преподавателей громкие, хорошо поставленные голоса, а эта говорит тихо, будто заставляя прислушиваться.
Образ невинной лани, который она разыгрывает, возрождает уснувшее бешенство, но приносит в подарок неожиданный стояк такой силы, будто я подросток в период пубертата.
— Здравствуйте, Мария Ивановна. Наконец-то мы с вами встретились. К сожалению, у меня не хватает времени, чтобы лично узнать каждого своего сотрудника. А ещё я понял, что мало внимания уделяю своей дочери: совершенно не успеваю пообщаться с её преподавателями. Особенно с очаровательной учительницей рисования, которую моя Стефания боготворит! — мне становится легче, когда я вижу, как она сжалась от моих слов. Даже не пытается оправдаться. Но я только начал, сучка!
Позволяю бешенству захлестнуть меня с головой, иначе я остановлюсь — слишком несчастный и виноватый вид у этой училки. Сам не помню, как встаю из-за стола и направляюсь к ней, продолжая сыпать обвинениями — она лишь всё ниже опускает своё покрасневшее личико. Ну уж нет, я хочу сполна упиться её позором и беспомощностью, пусть она просит о пощаде и прощении, желательно на коленях и с моим вставшим членом в нежном ротике.