Ученик поневоле - стр. 4
– А ловко вы подшутили над нашим ахошником, Марна, – ректор подмигнул приоткрывшей рот от удивления даме, – со студентом. Не ожидал от вас… Итак, – Кхан огладил длинную бороду и, хитро прищурившись, посмотрел на меня, – и кто же это у нас? Новый преподаватель трудовой магии? Ждём, ждём. Погодите… – не дав нам и слова вставить, он по-особому крутанул ладонью и в появившуюся перед ним воздушную воронку быстро проговорил: – Сергей Юрьевич, зайдите-ка ко мне.
– Магистр… – вклинилась, чуть приподнявшись, девушка, но не успела договорить, как дверь кабинета распахнулась и в проём ввалился новый участник нашей беседы.
Небритый, со слегка опухшим лицом, он был в замызганном халате, из-под которого выглядывала майка точь-в-точь как моя, и растянутых трениках с пузырями на коленях. Венчал композицию берет, криво нахлобученный на голову.
При виде меня глаза его наполнились слезами, и срывающимся голосом, упав на колени и воздев руки к потолку, он буквально проорал:
– Ну наконец-то! Наконец-то закончится этот ад!
– Сергей Юрьевич, держите себя в руках, – поправляя очки-четвертинки (я, кстати, впервые такие видел), произнёс Кхан. – Вот передадите дела, и тогда будете вольны как ветер. Кстати, – ректор перевёл взгляд на меня, – будьте знакомы, наш преподаватель трудовой магии Сергей Юрьевич Глушаков. А вы?
– Эм… Ширяев… Павел Алексеевич…
– Земляк?! – Глушаков в едином порыве, как на крыльях, пролетел над полом и, упав мне на грудь, разрыдался.
– Магистр! – пискнула, глядя огромными глазами на сюрреалистичную картину, Марна. – Вы всё не так поняли! Это не новый преподаватель, это действительно студент, просто в отделе регистрации не учли, что в его мире удвоенный временной поток, и ему сейчас не семнадцать, а тридцать четыре.
Выпалив всё это скороговоркой, она виновато покосилась на трудовика, а тот, как громом поражённый, отстранился, с неверием глядя то на меня, то на ректора.
– Так это не шутка была? – тон Кхана потерял добрую половину теплоты. – И почему же ты сразу не сказала? Видишь вот, зря обнадёжил Сергея Юрьевича.
– Простите, – старший преподаватель поникла, стараясь не встречаться с трудовиком взглядом. А Глушаков, медленно поднявшись на ноги, зачем-то поправил на мне майку и, утерев кулаком набежавшие слёзы, побрёл к двери, шаркая тапочками.
Уже на выходе, протяжно и страдальчески вздохнув, он грустно спросил:
– Ты хоть водку-то пьёшь?
– Пью, – покаянно вздохнув в ответ, признался я.
– Ну хоть что-то, – всё так же печально ответил трудовик и тихо прикрыл за собой дверь.
– Нехорошо получилось, – после недолгого молчания заметил ректор. Снова, в задумчивости, огладил бороду. Сделав пасс рукой, буквально выхватил из пустоты увеличившийся до гигантских размеров книжный том и, раскрыв его, принялся быстро листать.