Ученик еретика - стр. 35
– Что ты здесь делаешь? – раздался вдруг с лестничной площадки резкий, раздраженный голос Джевана.
Олдвин вздрогнул от испуга, капля горячего воска упала ему на руку. Захлопнув крышку, Олдвин торопливо повернул ключик и тут же поставил шкатулку обратно на верхнюю полку. Джеван спустился вниз на несколько ступеней – черный призрак, растворенный тьмой. Открытая дверца шкафа загораживала от него Олдвина. Писец пошарил рукой по полке и обернулся к хозяину со свечой в руке, в другой он держал перочинный нож, который только что вытащил из-за пояса.
– Вчера я забыл здесь перочинный нож, утром он мне понадобится, чтобы наделать колышков и укрепить ручку бадьи.
Джеван, все еще раздраженный, сошел вниз и, грубо отстранив слугу, захлопнул дверцу шкафа.
– Бери свой нож и отправляйся спать! Что ты тревожишь весь дом в такой поздний час?
Олдвин повиновался с несвойственной для него готовностью. Он был рад, что удалось так ловко выкрутиться. Держа в трясущейся руке огарок свечи, он поднялся по лестнице и, не оглядываясь, ушел к себе на чердак. За спиной он услышал негромкий скрип: это Джеван запер шкаф на ключ.
Докучливое любопытство сошло писцу с рук, однако Олдвин, зная, что подобным поступкам не будут потворствовать, проявлял по отношению к Джевану всяческую предупредительность, пока его странная выходка не позабылась окончательно. Самое досадное было то, что усилия его ничем не увенчались. Он так и не успел разглядеть, что лежало в шкатулке, потому что пришлось сразу же захлопнуть крышку. А снова подвергать себя опасности он не собирался. Тайне шкатулки надлежало оставаться тайной вплоть до возвращения Жерара.
Двадцать первого июня после утренней мессы Уильяма Литвуда похоронили в скромном уголке монастырского кладбища, на восточной стороне, где покоились благотворители аббатства. Мечта паломника сбылась, и он мог почить мирным сном.
Брат Кадфаэль подметил, что меж домочадцами, собравшимися на кладбище, нет былого согласия. Олдвина Кадфаэлю не раз случалось видеть в обители, когда тот приходил с различными поручениями от хозяев. Вид у слуги всегда был недовольный, но сейчас Олдвин выглядел особенно рассеянным и угрюмым. И он, и пастух, держась рядом, заговорщицки перешептывались и, прищурившись, изредка взглядывали на вернувшегося из паломничества пилигрима. Очевидно, эти двое с неудовольствием встретили юношу, несмотря на теплый прием хозяев. Илэйв также был поглощен собственными мыслями и, хотя не забывал следить за церемонией, то и дело посматривал на молодую девушку, скромно стоявшую подле госпожи Маргарет. Фортуната серьезно и сосредоточенно наблюдала за погребением человека, который дал ей кров и имя и даже не поскупился на приданое.