Учение Храма. Наставления Учителя Белого Братства. Часть 2 - стр. 32
Количество бездомных, живущих в самой роскошной обстановке, не поддается исчислению. Их лица изборождены морщинами тревоги, недовольства и неудовлетворенности, впечатанными в них эгоистичным небрежением ко всем большим и малым возможностям, что могли бы привести к созданию духовно совершенного домашнего центра. Они не имеют представления о великом первобытном инстинкте домостроительства или об изначальной его причине. Старая как мир притча об изгнании Адама и Евы из Эдемского Сада – их родного дома – могла бы воззвать к разуму таких людей. Универсальная истина, стоящая за этой аллегорией – истина перерождения, тот импульс, который побуждает душу отправиться из Девачана (ее небесного дома) в изгнание, то есть в физическую инкарнацию, не трогает струны в их сердцах. Поэтому такой человек не осознает, что именно неистребимое стремление души к ее истинному дому возбуждает всякий импульс к домостроительству; что именно память души о красоте, величии, гармоничном окружении, покое и радости, излучаемых каждым членом той небесной семьи, побуждает обычных мужчину и женщину соединиться и попытаться воспроизвести некое подобие этого дома на Земле. Ибо существование в Девачане является воспроизведением и идеализацией всего, что взывает к нашей душе, всего, о чем мы думали и что делали в земной жизни. Совершенно очевидно, что каждая мысль и каждый поступок, направленные к созданию домашнего центра на Земле, являются дополнением к домашнему центру Девачана. Они сокращают срок нашего изгнания – так же как любой намеренно разрушительный поступок, злая мысль или небрежное игнорирование возможностей помогать другим в строительстве дома открывает путь к более долгому изгнанию, к большему испытательному сроку.
СОЧУВСТВИЕ
Всякий раз как великий цикл близится к завершению, его импульс возрастает. Его малейшие вибрации ускоряются многократно, и перед тем как пробьет тот час, что отмечает конец великого цикла, обитатели данного мира становятся чувствительны к его быстрой вибрации. Они больше не могут жить жизнью своих более беззаботных предшественников. Один-единственный час способен вызвать последовательные перемены, которые могли быть лишь результатом опыта одного или двух предшествовавших столетий.
Именно такой период наступил теперь для нас. Искусство, литература, наука – все они доказывают истинность моих слов. У нас больше нет времени на проявление душевных добродетелей – или мы так думаем. Каждый миг отдан усиленной деятельности, каково бы ни было направление, избранное нашей энергией. Одной из таких наиболее тонких добродетелей, Сочувствию, грозит полное исчезновение с горизонта двадцатого столетия – и все же среди всех разрядов человеческих или небесных качеств нет ни одного, в котором мы больше нуждались бы в настоящее время.