Ученица. Предать, чтобы обрести себя - стр. 31
Пока братья боролись, Тайлер слушал музыку. У него был единственный на весь дом плеер, а рядом с ним высокая стопка дисков со странными надписями: «Моцарт», «Шопен». Как-то в воскресенье, когда ему было лет шестнадцать, он поймал меня за их рассматриванием. Я пыталась сбежать – боялась, мне влетит за то, что я залезла в его комнату. Но Тайлер взял меня за руку и подвел к дискам.
– К-к-какой т-т-тебе н-н-нравится?
Один диск был черным. На обложке было изображено множество мужчин и женщин в белом. Я указала на него. Тайлер скептически посмотрел на меня.
– Эт-т-то х-х-хоровая музыка, – сказал он.
Он поставил диск в черную коробочку и уселся за свой стол с книгой. Я устроилась на полу возле его ног, рассматривая узоры на ковре. Зазвучала музыка: вздох струнных, потом шепот голосов, пение, нежное, как шелк, но в то же время пронзительное. Гимн был мне знаком – мы пели его в церкви нестройными голосами. Но это было нечто другое. Музыка осталась религиозной, но в ней появилось что-то еще, что-то, связанное с учебой, дисциплиной, сотрудничеством. Нечто такое, чего я еще не понимала.
В семьях такое порой случается: один из детей не вписывается в общий круг. В нашей семье таким был Тайлер. Он вальсировал, когда мы все плясали джигу.
Песня закончилась. Я сидела, не в силах пошевелиться. Началась следующая. За ней следующая, пока не проиграли все на диске. Без музыки комната показалась безжизненной. Я спросила Тайлера, можно ли послушать ее снова. Через час, когда музыка стихла, я стала упрашивать включить ее снова. Было уже очень поздно. В доме все замерло. Тайлер поднялся из-за стола и нажал кнопку, сказав, что это в последний раз.
– М-м-мы можем п-п-послушать диск завтра, – сказал он.
Музыка стала нашим языком.
Из-за заикания Тайлер был молчаливым, он с трудом ворочал языком. Из-за этого мы с ним никогда особо не разговаривали; я не знала собственного брата. Теперь же каждый вечер, когда он возвращался со свалки, я уже ждала его. Он принимал душ, соскребал с кожи пыль и грязь, усаживался за стол и говорил:
– Ч-ч-что п-п-послушаем с-с-сегодня?
Выбирался диск, прочитывалась надпись, я ложилась на пол возле ног Тайлера, утыкалась взглядом в его носки и слушала.
Я была такой же буйной, как братья, но с Тайлером становилась другой. Может быть, все дело было в музыке, в ее гармонии и нежности. А может быть, дело было в Тайлере. Ему как-то удавалось заставить меня посмотреть на себя его глазами. Я пыталась вспомнить, что можно разговаривать без крика. Пыталась избегать драк с Ричардом, особенно самых буйных, когда мы катались по полу, таскали друг друга за волосы, впивались ногтями в нежную кожу на лице.