Участковая, плутовка и девушка-генерал - стр. 9

Может показаться и странным, и удивительным, но на застывшую малышку, погруженную в состояние нервного ступора, омерзительные гады так ни разу и не покусились, и жалить, к неописуемой удаче, не кинулись; напротив, когда ее покойный родитель остался лежать, не подавая признаков жизни, словно бы по чьей-то негласной команде, они собрали́сь единым шипящим потоком и в строгой последовательности двинулись прочь, удаляясь из комфортабельного жилища и следуя тем же самым непривлекательным путем, какой непродолжительное время назад использовали для массированного «чужого» проникновения, непостижимого никакими разумными мыслями и ранее просто невиданного.

Наутро следующего дня молодая участковая Шарагина Владислава Васильевна, совсем недавно достигшая двадцатитрехлетнего возраста, как и обычно, прибыла на работу к половине девятого. Про неё можно сказать, что полицейскую деятельность восхитительной, неотразимой красавице в настоящее время довелось осуществлять в провинциальном поселке Нежданово, что приписали её к крохотному пункту полиции и что занимаемую должность приходилось замещать чуть менее полугода. Вместе с тем усердная и трудолюбивая девушка уже успела отличиться в раскрытии так называемых «козы́рных» и знаковых преступлений, так сказать, проявила себя как сотрудница целеустремленная, любознательная, дотошная и крайне напористая; из её отличительных качеств можно выделить несокрушимую волю, бойцовскую твердость характера, а ещё и пытливые умственные способности. Как и всегда в последнее время, на каждодневную службу она явилась в форменном обмундировании, передававшем присвоенное звание лейтенанта полиции, отмеченном прилагаемой символикой и соответствовавшем летней одежде; оно включало в себя полушерстяную темно-синюю куртку, однотонную ей юбку, нижним краем припо́днятую чуть выше колен, серо-голубую рубашку, увенчанную галстуком-бантом, нейлоновые черные колготки и привычные ботильоны, но теперь, правда, демисезонные, отмеченные удобным каблуком, небольшим и книзу немного зауженным; в правой руке у эффектной и жгучей брюнетки (окрас ее длинных, волнистых волос, спускающихся к самым плечам, являлся иссиня-черным) удерживается тоненькая служебная папка, а ее миловидную голову украшает женская пилотка, по цвету сопоставимая с основным одеянием. Следуя изящной, неповторимой походкой, где-то горделивой, а в чем-то передающей непоколебимую, сплошную уверенность, она подходит к кирпичному зданию, снаружи окрашенному в желтоватый оттенок и передающему ровную, квадратную форму; здесь несравненная, бесподобная девушка, ода́ренная природой несравненной фигурой, не имеющей ни малейших изъянов, ненадолго останавливается перед прочной, металлической дверью и по сложившейся привычке вначале осматривает обшарпанную железную крышу, затем проверяет видимую целостность деревянных рам, застекленных изнутри, а также снаружи, и лишь потом направляет левую руку в боковой карман наружной куртки, откуда, ненадолго задержавшись, извлекает небольшую связку обыкновенных личинных ключиков. Теперь уже можно привычно приблизиться к входному отверстию, оказаться от него едва-едва не вплотную, вставить нужную отмычку в замочную скважину и наработанным движением неторопливо начать спокойненько отпирать. И вот здесь, в сравнении со стальной и массивной дверью, становится очевидно, что прибывшая сотрудница не обладает высоким ростом, не выделяется какой-то существенной силой и на вид представляется хрупкой, уязвимой, совсем некрепкой и обаятельно нежной; зато она прекрасна, невероятно мила и игриво поблескивает изумительными глазами, карими и настолько темными, что, сливаясь со зрачками, они кажутся едва ли ни идентичными.