Уцелевшие - стр. 18
Рахотеп слегка усмехнулся, давая понять, что оценил шутку, и сказал медленно, словно припоминая:
– Помнится, когда-то ты любил в свободное время беседовать со стариками, расспрашивая их о прошлых днях… Ты даже тратил драгоценный папирус на то, чтобы записывать их рассказы.
Накти кивнул.
– Было время…
– А теперь?
– Теперь? Рахотеп, теперь я сам старик, кого же мне расспрашивать?
На этот раз жрец улыбаться шутке не стал.
– Скажи, Накти, – неторопливо произнес он, словно мысль только что пришла ему в голову, – сохранились ли у тебя те свитки?
– Быть может, и сохранились. Какая разница? Если даже имена богов на камне сегодня велят сбивать и заменять новыми, кому какое дело до россказней невежественных стариков?
– Так уж и никому, – прикрыл веками выдавшие вдруг нетерпение глаза жрец. – Сегодня такая ночь, что я был бы рад послушать старые сказки.
– А я предпочел бы поиграть в сенет, – упрямо возразил Накти.
– Со мной? Я думал, ты уже разочаровался.
– Ну что ты. Мне кажется, ты лишь поддаешься мне, хотя и неясно, по какой причине. Ведь когда-то ты был, помнится, одним из лучших игроков и в сенет, и в «собак и шакалов»…
– Время не щадит никого из нас.
– Это верно. И все же давай попробуем сыграть еще раз.
– Ты знаешь, – сказал Рахотеп, не прикасаясь к камешкам для игры, – теперь, думаю, я могу открыть тебе небольшой секрет. Ты помнишь, как когда-то читал нам вслух сказки, привезенные тобой из верховьев Нила?
Накти подобрался. Он кожей чувствовал, что вскоре последует нечто важное.
– Припоминаю, – нарочито небрежно ответил младший писец. – Я побывал в верховьях, сопровождая сборщика налогов в сезон шему. Люди в тех краях рассказывали поистине странные, ни на что не похожие сказки. Я также помню, что они понравились тебе. Ты даже просил у меня тот свиток папируса, чтобы почитать на досуге.
– Теперь, пожалуй, я могу открыть тебе, что сделал это по велению одного из старших жрецов.
Писец удивленно посмотрел на Рахотепа.
– Старших жрецов? Но зачем?
– Мне было велено снять копию с папируса.
– Тебе? Не одному из писцов при храме?
– Мне лично. Должно быть, что-то в нем показалось старшим жрецам достойным внимания богов. Тогда, помнится, я несколько раз перечитал каждую историю, но не заметил ничего особенного. То есть, – поправился Рахотеп, – твое искусство выше всяких похвал, как обычно. Но сами истории… Ты знаешь, теперь, когда я вспомнил про них, мне захотелось освежить их в памяти. Не сделаешь ли ты одолжение гостю, позволив ему еще раз насладиться знаками, что твои руки нанесли на папирус?