Убью кого хочу - стр. 31
Секунду, секундочку… Что же – и квартиры не было? Нет, квартира была, точно была. А эти трое? И трое были. В чем же тогда фантазия?
Ну, например, в том, что это я их убила. Фактически-то всё выглядит совершенно иначе. Фактически – уголовный дедок перерезал горло лысому, а потом насадил на нож здоровенного. Правильно?
Правильно. Только одно непонятно: с какого такого перепугу он вдруг решил их зарезать? Память услужливо, без спроса, подкинула мне картинку, которую лучше было бы не вспоминать: дед в майке, трусах и резиновых сапогах, стоящий в луже крови над агонизирующим Серым. Я видела его явственно, как будто в темном дворе вдруг зажегся киноэкран на всю площадь стены противоположного дома. Я отчетливо различала церковные маковки, синеющие на бледной стариковской груди, красную морщинистую шею, подрагивающие тонкие ноги, руки, бессильно повисшие вдоль тела.
Но главное – лицо. Растерянное, полубезумное выражение лица, какое бывает у человека, который вдруг, внезапно очнулся от кошмарного наваждения и теперь с ужасом взирает на дело рук своих, недоумевая, как такое могло случиться. Он ведь тогда же спросил у меня что-то в этом духе? Сейчас… сейчас вспомню. А, вот:
– Как же это, слышь?
Да, именно так. «Как же это, слышь?..» – тот, кто заранее спланировал хладнокровное двойное убийство, не задает подобного вопроса. А в том, что убийство было хладнокровным, можно не сомневаться: дед орудовал хлебным ножом с поистине хирургической точностью. Развалил лысому горло так, что тот и дернуться не успел. Одним движением пробил насквозь высоченного молодого мужчину атлетического телосложения. Я мало что понимаю в анатомии, но такой удар должен быть очень силен. Все это плохо согласуется с дрожащими коленками и вяло повисшими руками.
А взгляд? Я снова всмотрелась в киноэкран: в устремленном на меня взгляде выцветших стариковских глаз читался панический страх – даже больше: удушающий ужас, с каким, должно быть, смотрели первобытные неандертальцы на огромного саблезубого тигра. Да-да: он смотрел на меня и видел неминуемую смерть, медленно приближающуюся к нему на мягких пружинистых лапах. Это у нее он спрашивал – у нее, не у меня:
– Как же это, слышь?
И что же он услышал в ответ?
– Сдохни! – вот что. – Сдохни, кому говорят!
И дед немедленно исполнил этот недвусмысленный приказ.
Я с усилием перевела дыхание. Воображаемый киноэкран погас. Рядом, вокруг да около, озадаченно поглядывая в мою сторону, бродила Бимуля. Ей уже хотелось домой, в тепло, к миске с едой. Я поднялась со скамейки и взяла собаку на поводок. Фантазии фантазиями, но то, что произошло в квартире № 31, не поддавалось простому объяснению. Да, между такими собутыльниками нередки пьяные драки с летальным исходом. Да, эта драка может начаться вдруг, без каких-либо видимых причин и даже без предварительной минимальной ссоры. Да, пожилого человека может настигнуть внезапный инфаркт. Но велика ли вероятность того, что все это случится одновременно с моим случайным приходом туда? Велика ли вероятность того, что три эти смерти никак не связаны с моим присутствием в комнате, с моими действиями, с моим приказом «сдохнуть»? Факт: я потребовала от них умереть. Факт: сразу после этого они умерли. Отчего бы не предположить, что два этих факта связаны, причем второй является следствием первого? Звучит тоже невероятно – но не более, чем «простое» объяснение. Можно назвать это фантазией, а можно и нет…