Уборщица - стр. 4
Если с очередным любовником ладилось, Светлана была счастлива, но напрочь забывала о детях. Когда любовник бросал её, она уже глубоко несчастна, и конечно, страдали окружающие. Промежутки между двумя этими состояниями почти не случались, редко приходили минуты прозрения.
Так складывалось, что именно в эти моменты Света и заходила к соседке.
– Бросай ты, Светка, с мужиками водиться, – упрекала Татьяна Кирилловна. – Ни к чему хорошему это не приведёт. У тебя дети. Ты о них должна думать. Чему они могут научиться? Только шашни водить? Посмотри, во что ты превратилась за эти годы – кожа да кости, смотреть жалко. А вспомни, когда вы с Сашкой, Мариночкиным отцом, пусть земля ему будет пухом, только поженились. Как Мариночка родилась. Какая семья у вас была счастливая. Как все вами любовались, в пример ставили.
Упоминание о прошлом заставляло Светлану задуматься, и она с грустью отвечала:
– Вот и долюбовались. Сашки давно уже нет, а без него у меня ничего не клеится. Совсем ничего не получается, – и Света пускала одинокую слезу.
– Не дури. При чём здесь это? У тебя дети – и всё! Что ж теперь и самой загнуться? Сколько женщин без мужей живут и справляются, не дают себе опускаться, а ты? – с запалом говорила соседка.
– А я не сильная! Я не могу! Но я люблю своих детей! – повышала голос Света и била кулаком по столу. – Не говори мне, что я их не люблю! Я на всё для них готова!
– А ты не кричи. И в грудь себя не бей. Это никому не нужно, поверь моему слову. Где много криков – там мало дела. Не нужно мне доказывать, как ты их любишь, иди – покажи это им. Делай что-то для них, и тогда тебе не придётся доказывать кому-то, что ты их любишь. Это и так будет ясно. А кто много кричит о любви к своим детям, тот явно в чём-то перед ними виноват. Запомни Света, обернёшься потом на свою жизнь – наплачешься. Тошно тебе станет. Поймёшь всё – поздно будет.
Так и сидели они на кухне, одна поучала, а другая плакалась.
Глава 3
Надя, по сути, выросла на улице. Отец её – один из многочисленных сожителей матери – ушёл в неизвестность, едва узнав о будущем ребёнке. Разговоров об отце Нади никогда не было, и никто никогда не вспоминал, что он за человек.
С раннего детства познавала Надя уличную науку и была совершенно свободна, так же, как и сестра Маринка. Никто за ними не присматривал и не следил. Мать больше занята поиском очередного мужа, чем воспитанием детей. Росли девочки у всех на глазах, никому не нужные, отовсюду гонимые. Соседи смотрели кто с грустью, кто со злобой. Один пожалеет, а другой отшвырнёт.