Убийство в теологическом колледже - стр. 12
Он неторопливо достал бумажник, развернул листок и протянул его Дэлглишу. Взглянув на записку, Дэлглиш передал ее заместителю комиссара, а тот прочитал вслух:
– «Почему вы не интересуетесь смертью сына? Никто ведь не верит в несчастный случай. Эти святоши будут скрывать все, что угодно, лишь бы сохранить свое доброе имя. Нужно пролить свет на то, что творится в колледже. Вы позволите, чтобы им все сошло с рук?»
– Я считаю, это почти обвинение в убийстве, – сказал Тривз.
Харкнес передал записку Дэлглишу.
– Однако улик нет, нет предположительного мотива и не назван подозреваемый. Разве не похоже это послание на проделки какого-то шутника? Возможно, кто-то просто хочет доставить неприятности колледжу.
Дэлглиш передал записку обратно Тривзу, но тот лишь нетерпеливо отмахнулся и продолжил:
– Есть и другие варианты. Полагаю, вы не станете их исключать. Лично я к этому отнесся более серьезно. Конечно, письмо напечатано на компьютере, поэтому шансов обнаружить какие-нибудь характерные петли у букв «ж» и «х», на которые всегда обращают внимание в детективах, нет. И не трудитесь снимать отпечатки пальцев. Я это уже сделал. Конфиденциально, естественно. Безрезультатно, как и ожидалось. На мой взгляд, автор явно образован. Он – или она – правильно расставляет знаки препинания. В век безграмотности я бы предположил, что это больше указывает на человека среднего возраста, а не на молодого.
– К тому же вас явно старались подтолкнуть к каким-то действиям, – заметил Дэлглиш.
– Не понимаю.
– Ну, вы же пришли сюда, сэр.
– Вы упомянули, что усыновили мальчика. А что известно о его происхождении? – поинтересовался Харкнес.
– Его как такового и нет. Мать родила в четырнадцать, отец годом старше. Ребенка зачали возле бетонной опоры под развязкой трассы Уэстуэй. Белый и здоровый новорожденный – желанный товар на рынке усыновления. Откровенно говоря, нам вообще с ним повезло. А к чему вопрос?
– Вы сказали, что рассматриваете записку как обвинение в убийстве. Скажите, а кто-нибудь выигрывает от его смерти?
– Из смерти всегда кто-нибудь извлекает выгоду. В данном случае в выигрыше оказывается мой второй сын, Маркус, чей трастовый фонд, когда ему стукнет тридцать лет, увеличится, и окончательная сумма наследства станет больше. Но его можно не принимать в расчет, он находился в школе.
– Может, Рональд писал или говорил, что подавлен, несчастлив?
– Мне – нет. Кроме того я, скорее всего, последний, кому бы он доверился. Но кажется, мы друг друга не понимаем. Я пришел не для того, чтобы меня допрашивали, и не для того, чтобы принимать участие в расследовании. Я рассказал вам то немногое, что мне известно. И теперь хочу, чтобы за дело взялись вы.