Убийство в Оптиной пустыни - стр. 35
Прокурор-криминалист Грищенко в милицейском кабинете расчесала копну волос на голове, попрыскала и закрепила волосы лаком, выкурила папиросу, разложила бумаги на столе, приготовилась к трудному дню:
– А БОМЖ темнит… Надо Мортынова попросить, пусть о нем побольше выведает…
БОМЖ оказался крепким орешком и покоя прокурору-криминалисту не давал.
А в монастыре шерстили. Вытряхивали все наизнанку. Выплыла масса нарушений. Люди приезжали в обитель и жили без прописки. В ней принимали кого ни попадя. Одного приняли по свидетельству о восьмилетнем образовании, другого – по копии паспорта, третьего – по справке с ЖЭКа. Полнейший беспредел в соблюдении паспортного режима.
Послушники с монахами
Когда милиционеры пришли к коменданту общежития, он оказался пьян.
Начальник милиции Зубов зверел:
– Мы сколько раз твердили наместнику Венедикту, игумену Мелхиседеку: наведите порядок…
Бежавший за ним вприпрыжку начальник паспортного стола поддакивал:
– Да все по-прежнему!.. Не внемлют!.. Вот и аукнулось!..
Вскрылось и то, что монахи давно просили выставить пост в обители. Ведь мало ли кто может прийти. Но за малочисленностью милиции монастырю отказывали.
– Нам бы банк уберечь! – отбивался Зубов.
Монахи припомнили начальнику его слова, а тот разводил руками.
Милиция валила на обитель, обитель – на милицию.
Мортынов снова устроился в надвратной. Его вовсе не задевала второстепенная роль в расследовании, хотя он и возглавлял следственную группу. Пальму первенства он с легкостью отдавал Грищенко, пусть она возится с основным подозреваемым.
Вот опер завел в комнату сухопарого парня и шепнул следователю на ухо:
– Подельник… Его трудовую в бушлате БОМЖа нашли…
Мортынов снова допрашивал:
– Фамилия…
– Суслов Андрей Дмитриевич… Родился в 1964 году в Ленинграде… Временно не работаю…
«По-старому: тунеядец».
Амвросий Оптинский
Трудно сказать, сколько тунеядцев отправил в места не столь отдаленные Мортынов в пору советской власти, когда до прокуратуры брушил дознавателем в милиции. Теперь в слове «тунеядец» звучало даже что-то почетное, и «тунеядцев» никто не трогал.
Суслов проговорил:
– Я послушник Оптинского монастыря…
«Почетный тунеядец».
Мортынов записывал:
«…в монастыре я с 1991 года. Работаю в издательском отделе. Выпускаем книги. Живу в келье, где обитали по шесть-восемь послушников. Число послушников часто меняется».
– И что ж вы выпустили?
– Вот, выходят из печати Жития Амвросия Оптинского[9].
– А кто это – Амвросий?
– А вы разве не знаете? Старец наш…
Следователь покраснел и резко перешел к главному:
– Александр Карташов появлялся в монастыре?