Убийство в День музыки - стр. 20

– Доктор Кюре, – обратился к нему клавишник Лорентин Перрен, слегка отстранив от себя Натали, но продолжая держать ее за руку. – Что вы обо всем этом думаете?

– Вас так интересует мое мнение, молодой человек? – доктор пристально посмотрел на Лорентина. – Тут и так все ясно. А детали прояснит комиссар.

– Но ведь он еще не приехал, – настаивал Лорентин. – Вот я подумал, что вы сможете пролить свет на произошедшее, ибо в это просто невозможно поверить! Убийство Пьера – это просто чудовищное преступление. На него мог решиться только сумасшедший! Наша группа существует уже пять лет, и весь тот успех, которого мы добились, – это полностью заслуга Пьера. Он был не только нашим другом, но и талантливым композитором, лучшим саксофонистом, которого я знал. Это невосполнимая потеря для нашей группы и дружной творческой семьи. Я глубоко поражен и опечален, как и все ребята…

Его искренние слова скорби бесцеремонно прервал маленький толстый мужчина, с трудом протиснувшийся в дверь шатра:

– Не многовато ли здесь народу?

Мы все в недоумении воззрились на странного коротышку.

– А вы кто такой? – с вызовом бросил ему Лорентин Перрен.

– Комиссар Филипп Дюпен к вашим услугам, – представился незнакомец, и я понял, что мой отпуск снова превращается в детективное расследование.

Оказавшись в центре внимания, комиссар, однако, ничуть не смутился.

– Я не занимаюсь поиском сумасшедших, молодой человек, – обращаясь к Лорентину Перрену, продолжил новый персонаж. – Но уверяю вас, по большей части все зверские убийства совершаются вполне нормальными людьми вроде нас с вами. Поэтому не тешьте себя пустыми иллюзиями, что какой-то псих, сбежавший из сумасшедшего дома, оказался случайно именно в этом месте, именно в то самое время, когда потерпевший был один, и ни с того ни с сего отправил его на тот свет. Наверняка тут мы имеем дело с тщательно продуманным убийством, не так ли, док? А что скажете вы, жандарм Оливье? И почему, я вас спрашиваю, столько посторонних на месте происшествия, а?! Это что, все подозреваемые, сговорившиеся размозжить своему приятелю голову?

Коротышка брюзжал, как старый дед, хотя, как мне показалось, на вид ему было не больше пятидесяти – лысый, с небольшой седой бородкой, он сразу напомнил мне Айболита из сказки Чуковского. Только тот был добрый и всех лечил шоколадками, а этот – беспощадный и злой, как Бармалей, который вот-вот съест нас за плохой проступок или сделает очистительную клизму, чтобы полегче было вытрясти признание.

Жандарм у входа, покраснев, начал было что-то лепетать, но толстяк жестом остановил его, заметив, что из глубины шатра выступил доктор Кюре.