Убийство несолоно хлебавши - стр. 7
– Итак, Андрей, что мы сегодня готовим? – Улыбка и взгляд, полный любви.
– Мраморное печенье, – соведущий прочел фразу с суфлера с первой попытки, без запинки.
– Мраморное? – изобразила я удивление.
– Ага. Оно так называется, потому что при выпечке на поверхности появляются трещины, опутанные белыми разводами.
– Так, стоп! – Я «сняла» улыбку с лица и отбросила в сторону – будто и не бывало. Более привычная раздраженная маска села как влитая. – Откуда взялись эти «опутанные», Андрей? Ольга, сколько раз говорить – пусть он учит текст. Ольга, где, черт побери, Ольга?
– Так уехала она, – из сумрака в свет софитов вынырнул Ганин.
– Твою мать… Прости, – я хлопнула себя ладошкой по губам, обращаясь к Андрею. – Что за человек, а? А ты почему отпустил? – вопрос помощнику.
– Что мне ее, силой, что ли, удерживать? – возмутился тот.
– Да хоть бы и силой! – Понимая всю бессмысленность перепалки, я продолжала упорствовать. – Ну а ты, – я обратила гнев на виновника, – не хочешь учить, так хоть читай правильно. Для кого Илья Викторович подсказки рисует?
– Я читаю, – нахмурившись, буркнул Андрюха и выразительно шмыгнул носом.
– «Читаю», – передразнила я, не купившись на представление.
Признаюсь, поначалу, когда мы только приняли мальчишку на работу, его театральные постановки производили на меня впечатление. Осознавая хрупкость и ранимость детской психики, я только что пылинки с соведущего не сдувала. Очень боялась нанести психологическую травму, пока, пообтесавшись, не поняла две вещи. Первая – что бы я ни делала, родительницу по части травм мне не переплюнуть. Вторая – детская психика куда устойчивее, чем мы думаем. Главное – не опускаться до оскорблений и унижений (про физическое наказание и речи не идет), а с остальным она как-нибудь справится. Напротив, общаясь с Андрюхой на равных, без скидок на возраст, я демонстрирую доверие – видишь, для меня ты достаточно взрослый, чтобы просчитывать последствия своих действий и нести за них ответственность.
И, как мне кажется, мальчишка это ценит, хоть и не брезгует по привычке манипуляторными техниками – может в нужный (как ему кажется) момент слезу подпустить, носом шмыгнуть, губу надуть. Справедливости ради, не встречая с моей стороны должной поддержки, прибегает к этому все реже. Сегодня – это, скорее, исключение, чем правило.
– Ладно, – примирительно похлопала я Андрея по плечу. – Не обижайся, но, правда, ты бы очень облегчил нам задачу, если бы учил текст дома.
– Я учил. – Мальчишка упрямо мотнул головой.
Боже, пошли мне терпения! Учил, читаю – почистите кто-нибудь парню нимб.