Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив (сборник) - стр. 17
– Простите, пожалуйста, – вежливо обратился Тремейн к незнакомцу, – не могли бы вы подсказать, где находится Шербрум-Хаус?
Мужчина смерил его долгим пристальным взглядом. Высокий, в плотном пальто с поднятым воротником, он казался очень массивным. Мордекай Тремейн занервничал, хотя странный незнакомец не проявил признаков враждебности. Ощущение неясной угрозы создавала его неподвижность среди снежного мрака. Но ответ все-таки последовал.
– Шербрум-Хаус здесь, – произнес человек. – Перед вами.
Мордекай Тремейн настолько обрадовался, что почти не обратил внимания на нелюбезный тон. Действительно, в нескольких ярдах от дороги две каменные колонны отмечали въездную аллею.
– Спасибо, – улыбнулся он. – В темноте не заметил ворота.
Он осторожно развернул машину, чтобы вписаться в просвет между колоннами. Проезжая мимо незнакомца, приветственно поднял руку, но тот не отреагировал. Тремейн заглянул ему в лицо и испытал едва ли не шок: в чертах сквозила откровенная, неприкрытая злоба. Душу этого человека переполняла ненависть.
В следующее мгновение Мордекай Тремейн уже ехал по аллее. В нескольких ярдах от колонн, за поворотом, взору впервые открылся Шербрум-Хаус. Дом стоял примерно в четверти мили от поворота – высокий, темно-серый, вздымающий остроконечную крышу в сумрачное снежное небо. «Старинный», «таинственный», «угрюмый» – такие эпитеты приходили на ум при первом взгляде на замок. Несколько освещенных окон усиливали это впечатление.
Мордекай Тремейн поспешил заглушить промелькнувший в сознании шепот страха и постарался не обращать внимания на сжавший сердце холод: темнота, снег, напряжение и усталость долгой дороги не оправдывали малодушных уступок причудам не в меру разыгравшегося воображения, – однако убедить себя так и не удалось. Подъезжая к массивному дому с высокими двустворчатыми окнами, Тремейн все отчетливее ощущал, что рок вершит свой суд где-то поблизости, а впереди маячат тьма и ужас.
Глава 3
Любезное приветствие Николаса Блейза и яркое пламя камина заставили Тремейна забыть о недавней подавленности и дурных предчувствиях. Вместе с умиротворяющим теплом весело пылающих дров вернулось душевное равновесие. Наступила уютная реальность дружеского общения и счастливого Рождества.
Мордекай Тремейн отличался незамутненным, по-детски гибким восприятием мира. Ему ничего не стоило в течение нескольких секунд перейти от глубокой депрессии к безоблачному оптимизму, от мрачного ожидания несчастья – к наивному восторгу перед лучшим из миров.
– Мы уже начали волноваться, – признался Николас Блейз. – Дорога выдалась трудной?