Убийство на площади Астор - стр. 49

Довольно гнусная комната, но Сара знала, что помещения, расположенные ниже уровня земли, еще хуже. Там задержанные сидят в сырых подземных камерах, на целый этаж ниже улицы, куда не проникают ни луч солнца, ни свежий воздух. Ей говорили, что, проведя в такой камере несколько часов, человек способен признаться в чем угодно, лишь бы выбраться наружу.

Вплоть до последнего времени эти камеры служили также местом, куда загоняли бездомных, у которых не было даже нескольких центов, чтобы заплатить за ночь на полу в одной из ночлежек в Бауэри[4].

Это были настолько ужасные помещения, что не-многие добровольно соглашались на подобное бесплатное убежище, разве что в самую скверную погоду. Тем не менее это единственное место во всем городе, где может переночевать бездомная женщина, не занимающаяся уличной проституцией. Однако месяц назад комиссар полиции Теодор Рузвельт закрыл департамент, занимавшийся полицейскими приютами для бездомных, – по совету газетного репортера и самозваного реформатора по имени Джейкоб Риис. Этот Риис, кажется, полагал, что подобные приюты являются рассадниками порока и греха. Интересно, он хоть понимает, что люди, раньше пользовавшиеся этими приютами, теперь вынуждены спать прямо на улице? И в рассадник чего эти улицы теперь превратились?

Удовлетворенная тем, что нашла нужные аргументы, долженствующие уличить Рииса в его неправоте, Сара некоторое время пыталась представить себе реакцию Мэллоя, когда он обнаружит ее здесь, если все-таки появится. Она могла даже вообразить, какое выражение лица у него возникнет, когда он войдет в эту дверь. Боже милостивый, пожалуйста, ускорь его приход! Мэллой наверняка рассвирепеет, но, может, все-таки обрадуется, решив, что миссис Брандт угодила в хорошенький переплет… А разве она этого не заслужила, раз сует свой нос в дела, ее совершенно не касающиеся?

Покончив с подобными размышлениями, Сара еще раз отрепетировала речь, которую намеревалась сказать, оттачивая и уточняя фразы и выражения, дабы у детектива не было возможности ее перебить, пока он не выслушает самое важное из добытых акушеркой сведений. Мэллой, конечно, будет груб и нетерпелив, – ох, поскорее бы заявился! – вряд ли он захочет выслушивать длинные разглагольствования и объяснения. И когда Сара удовлетворенно решила, что заготовленная речь приведена в образцовый порядок, то стала просто ждать, воображая, будто слышит, как под полом скребутся крысы, а рядом стонут и ругаются люди. При этом акушерка старалась не думать о том, что пятна, замеченные на дальней стене, – это кровь.